Языковое чутье синоним

языковое чутье

• Синонимы в строку
• Синонимы таблицей
• Синонимы списком

Синонимы слова «ЧУТЬЕ»:

ИНСТИНКТ, ИНТУИЦИЯ, КОНЧИК, НУТРО, НЮХ, ОБОНЯНИЕ, ПЕЧЕНКОЙ ЧУЮ, СЕЛЕЗЕНКОЙ ЧУЮ, СЕРДЦЕМ ЧУЮ, СОБАЧИЙ НЮХ, СПИННЫМ МОЗГОМ ЧУЮ, ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ, ЧУТЬЁ, ШЕСТОЕ ЧУВСТВО

Смотреть что такое ЧУТЬЕ в других словарях:

Языковое чутьё: определение, значение, предложения

ЯЗЫКОВО-СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ В СОВРЕМЕННЫХ СМИ — Из всех функциональных стилей русского языка наиболее заметные изменения в последние полтора десятилетия зафиксированы в СМИ, что естественно и закономерно при учете глобальных политико-социальных преобразований, происшедших в России с 1985 г. Уже в 90-е г. появились работы, посвященные анализу различных аспектов публицистического стиля: семантических процессов в области лексики и фразеологии (Говердовская, 1992; Ермакова, 1996; Поспелова, 1991 и др.), метафорического фонда стиля (Бессарабова, 1996), семантико-стилистической сочетаемости в связи с проблемой стилевой нормы (Какорина, 1992), выражения авторской позиции в публицистике (Кайда, 1992), аргументации в публицистическом тексте (Аргументация…, 1992), а также в жанровой системе газеты (Виноградов, 1996; Майданова, 1990; Майданова, Соболева, Чепкина, 1997; Солганик, 1996; Кройчик, 2001) и мн. др. Наконец, особенности современной речевой практики проанализированы и проиллюстрированы преимущественно материалами СМИ в монографиях В.Г. Костомарова «Языковой вкус эпохи» (1997), «Русский язык конца ХХ столетия (1985-1995)» (2000).

При этом все исследователи отмечают экстралингвистическую обусловленность лингвостилистических изменений в данной сфере. Публицистическая сфера, как бы напрямую связанная с областью социальных отношений, быстрее всех отреагировала на изменения в этой области. Среди экстралингвистических факторов, вызвавших преобразования в стиле, прежде всего выделяются такие, как изменение статуса и функций СМИ в обществе, обретение демократических свобод (печати, слова), отмена цензуры, перестройка системы СМИ под влиянием политического, идео-логического расслоения общества, развитие конкурентных отношений между СМИ, изменение коммуникативного статуса аудитории.

За последние полтора десятилетия в русском публицистическом стиле зафиксированы изменения: 1) информационной нормы в стиле, в связи с этим усиление информационной функции СМИ; 2) в экспликации как информационной, так и воздействующей функции, вызванные преобразованиями в выражении субъекта речи, а также в презентации отношений с адресатом; 3) в жанровой системе; 4) стилистики СМИ разных типологических групп. Эти преобразования коснулись языка всех СМИ, включая электронные, но более всего исследована в этом отношении газетная речь.

1. Прежняя идеологизированная информационная норма вступала в непреодолимое противоречие с объективной информационной нормой по крайней мере по двум параметрам: в идеологически ангажированной прессе информация, с одной стороны, была избыточной, а с другой — редуцированной и поэтому недостаточной; она отличалась высокой степенью недостоверности (Виноградов, 1996; Какорина, 1992). Прежняя журналистика с её установкой на пропаганду и aгитацию по существу трансформировала и воздействующую, и информативную функции, особенно последнюю. Информация о фактах, событиях была значима не сама себе, но как средство проведения определенной идеологии, действительность искажалась, мифологизировалась, факты нередко подтасовывались и давались сквозь призму установленной свыше «утвержденной» идеологемы. Отсюда информация о событиях внутренней жизни, как правило, приукрашивалась, рисовалась в светлых, радостных и приподнято-торжественных тонах, тогда как сведения о событиях за рубежом окрашивались мрачным цветом с оттенком неприязни. В целом информация весьма часто выступала не в своей роли, трансформировалась, поскольку содержательно была неистинной, она как бы пропитывалась пропагандистски-воздействующим началом. С.И. Виноградов приводит высказывание В. Аграновского, обнаружившего содержавшиеся в текстах официальных решений тех лет своеобразные языковые «маркеры лжи», характерные для публицистического стиля того времени: «улучшить, повысить, углубить, ускорить», которые называли действия, «изначально обреченные на неисполнение в силу своей абсолютной неконкретности и обезоруживающей безликости» (Личность решает все! // Огонек.- 1989.- №14, с. 7).

Усиление информационной функции в современных СМИ связано с изменением в них информационной нормы. Это проявилось в росте объема информационного поля, а также в повышении «качества» информации, её достоверности. Увеличение объема информационного поля связано с расширением публицистической проблематики, практическим исчезновением «закрытых зон» для средств массовой информации, а также с возможностью альтернативной подачи информации вследствие идеологического, политического, творческого расслоения прессы. Показ одного и того же события с разных сторон способствует в современной газете объемному его представлению.

Усиление информативности публицистических текстов, по наблюдениям Г.Я. Солганика, ярко проявилось в заголовках. Здесь наиболее радикальное изменение связано с принципиальной заменой именных заголовков глагольными. Большинство заглавий информационных материалов в газете — двусоставные предложения с глагольным сказуемым. Они сжато выражают содержание материала и играют роль своеобразных лидов: Сербы наносят жестокий удар по престижу российской дипломатии; Цены растут, но медленнее, чем в прошлом году (Изв.) (Солганик, 1996). Еще одно изменение, касающееся экспликации информационной функции, — отражение общего движения стилистических изменений публицистической речи «сверху вниз» (на снижение стиля) в уменьшении сдержанности, официальности передачи информации, в субъективизации дискурса новостей. Наконец, усиление информационного начала отразилось в перестройке жанровой системы.

Таким образом, взаимоотношения между информативной и второй, воздействующей функциями, их содержательная сущность, вес каждой в публицистике, а особенно средства реализации этих функций заметно изменяются.

2. Воздействующий характер текстов СМИ отражается в побудительности, социальной оценочности (см.), изобразительности (см.). В доперестроечной прессе экспрессивная функция подавляла и трансформировала информативную, содержательно отличалась жесткой императивностью, одноплановостью (проведением незыблемой идеологической установки) и однонаправленностью, приводящей к модификации коммуникативного акта (воздействие со стороны газеты именно как органа партии и государства, т.е. обобщенного адресанта, на читателя, а не взаимодействие общающихся). В современной газете обе эти функции — информационная и воздействующая, — освобождаясь от деформаций, все более выступают в своей основной роли — информирования и экспрессивности.

Информирование стремится быть достоверным, фактологическим. Функция воздействия уходит от одноплановости и императивности: в коммуникативном акте как бы уравновешиваются роли адресанта и адресата. Стилистика материализации воздействующей функции становится более разнообразной, раскованной, индивидуализированной. Теперь почти каждая газета имеет свое лицо, а каждый журналист стремится к проявлению своего авторского Я, своего стиля. Все это находит отражение в таких изменениях стилистики журналистских текстов, как преобразования в экспликации побудительной модальности, оценочности, диалогичности.

Если прежде лозунгово-призывная экспрессия в газете реализовалась через императивную модальность (см. об этом, в частности: Шмелев, 1977, с. 73), то современная газета не допускает агитации «в лоб», и поэтому изменяется характер модальности в отношении адресата: она становится рекомендательной, косвенно-императивной, сопровождающейся обоснованием волеизъявления. Благодаря этому в газете исчезает открытая назидательность, политико-идеологическая апеллятивность. Тем самым меняется функционально-стилистическое значение императива. Ср. примеры из старой газеты: К новым трудовым свершениям, дорогие товарищи!; Пусть крепнет великая дружба между нашими народами! (прямой императив, содержащийся здесь, придает речи директивность, патетичность) с новыми употреблениями: Надо хорошенько запомнить цели эсэсовцев и не заставлять себя верить в их мнимое благородство (Комсом. правда); При этом надо учесть, что за тот же период затраты были значительно ниже… (Изв.); Мы обязаны помнить, что гуманный смысл нашей жизни не должен при этом обедняться (Сельская жизнь). По наблюдениям екатеринбургских авторов, «модальность долженствования переосмысливается. Если она исчезла из отношений автора и широкого читателя, то теперь она появилась в отношениях автора и адресата, с одной стороны, и властных структур, с другой. Все «надо» обращены теперь то к Президенту, то к Думе, то к правительству.… Основная модальность сейчас — это разной окраски вопросительность, утверждение с оглядкой на возможное возражение, опровержение. В серьезных аналитических материалах эта вопросительность естественна потому, что общество пока не знает способов решения своих проблем» (Майданова, Соболева, Чепкина, 1997).

Глубокий и системный характер носят изменения в реализации оценочности в газете, находя выражение в функционировании языковых единиц всех уровней (лексических, фразеологических, словообразовательных, грамматических). Многие ранее нейтральные слова приобрели негативную стилистическую окраску: система (ср. в словосочетаниях: административно-командная система; авторитарно-бюрократическая система); партаппарат, номенклатура. С другой стороны, слова, ранее имевшие негативные коннотации, теперь нейтрализовались: рынок, биржа, купечество, господин, дворянин, конкуренция, коммерсант и мн. др. Появляются словообразования с яркой отрицательной семантикой, ранее недопустимой: партократия, партаппаратчик, брежневизм, рашидовщина и др. т.п. По наблюдениям Г.Я. Солганика, «в современном обществе идут мучительные поиски новой идеологии, поэтому процессы формирования оценочности весьма активны, хотя и не отличаются стабильностью и определенностью. Общее их направление можно, по-видимому, определить как ослабление или нейтрализацию прежних резко положительных или резко отрицательных оценок» (1996).

Сфера действия социальной оценочности сравнительно с предшествующим периодом сужается, а степень ее выраженности снижается. В условиях смены или отсутствия четких идеологических и политических ориентиров трудно давать оценку непрерывным и часто непредсказуемым изменениям общественной и политической жизни. У журналистов, да и у общества в целом не сформировались еще собственного мнения, собственной позиции по отношению к тому или иному явлению. И тогда на помощь приходит спасительная ирония. Использование иронии очень характерно для современных СМИ. Ирония рассматривается исследователями как способ непрямой оценки (Виноградов; Солганик и др.), как ведущая стилистическая черта в журналистском тексте (Дроняева, 1998). Одним из наиболее распространенных средств выражения иронии является стилистический контраст, возникающий в результате использования языковых единиц разных стилистических окрасок: мораторий на дрязги и распри; Министерство не лыком шито! Шикарно вооружены; грозить ему тощим хвостом и орать от ужаса (из газ.). Заметно участилось в публицистике использование приема иронической деформации или трансформации смысла известных пословиц и поговорок. Напр.: Свинья — лучший друг человека — о возможности пересадки человеку сердца свиньи (Известия); Через академию — к звездам — об астрологической академии (Российская газета); Ловись, рыбка, большая и маленькая — о браконьерстве (Правда); Язык до Оксфорда доведет, если он английский (Комс. правда) и др.

Для публицистики новейшего времени характерно стилистическое многообразие, раскрепощенность речи в сторону снижения стиля. Процесс «экспансии» разговорной речи вплоть до просторечия и нелитературных языковых средств приобрел поистине небывалые масштабы и интенсивность. По существу, изменилась стилевая норма публицистической речи, она сдвигается в сторону разговорности, раскованности и свободы. Разговорные средства всех языковых уровней используются в самых различных жанрах, существенно изменяя общий лингвостилистический облик публицистики, происходит общее снижение её стиля. Чрезвычайно возросло использование в публицистике фразеологических единиц, причем заметно чаще стали использоваться фразеологизмы сниженного, просторечного характера. Возросла частотность просторечных и сниженных лексических единиц, к примеру: Теперь в Москве хоть кто-то стал чесаться (Изв.); Чтоб не вляпаться в такую ситуацию… (Комс. правда); У входа кучковались телохранители (Литер. газета); Сбербанк — орешек, на котором обломал зубы Олег Бойко (Изв.); Пока предприятие можно доить (Комсом. пр.); Не исключено, что здесь нам вешают лапшу на уши (Литер. газета) и т.д. В морфологии разговорные средства широко представлены словообразовательными элементами: гаишник, эмгэушник, шариковщина; частицами: дескать, мол, де и др.; в синтаксисе — резким увеличением частотности предложений устно-разговорного типа, эллиптических конструкций.

В публицистические тексты проникают сленговые и жаргонные лексические единицы: Стукач на крыше — о дятле (Труд); Звягильский сдает своих; Прибыль, полученная торговцами, составила зелеными полмиллиона (Изв.); Молодые голландцы не шибко стремятся закосить от армии; Это разборки конкурентов, скажет милиция; Оперные звезды опять соображают на троих — о совместных планах Доминго, Карераса и Паваротти (Комсом. правда). К сожалению, частотны в газете грубые и непристойные выражения: Глубокий пофигизм, выдаваемый за нейтралитет (Изв.); Спектакль на букву «х» — о спектакле «Хлестаков» (Изв.).

Исчезновение старых черт экспрессии из газетного языка: императивности, патетичности, лозунговости, порождавших назидательность, дидактизм, политическую апеллятивность и отдалявших журналистов от аудитории, приводящих к становлению «неравных» отношений между адресантом и адресатом (см.: Винокур, 1972; Шмелев, 1977), приводит к уравниванию позиций коммуникантов в современных СМИ. Это способствует утверждению такой черты экспрессии, как интимизация изложения, вносит дух доверительности в изложение, когда читатель вовлекается в процесс сомышления, сопереживания, тем самым формируется личностно ориентированное общение. Обычно личностная ориентированность изложения в газетных текстах связывается с ориентацией письменной газетной речи на устную разговорную речь. Однако стремление к сближению с каждым отдельным читателем, проявляющееся в раскованности журналистской речи, приводит, как отмечает В.Г. Костомаров, не только к «плюрализму и индивидуальному разнообразию», но и к «удручающей стилистической скудости» журналистских текстов. Сегодня стремление к свежести выражения изменило языковой вкус эпохи, привело к ломке устоявшихся представлений о нормах стилистической сочетаемости (Костомаров, 1997, с. 29). Между тем личностная ориентированность изложения способствует установлению доверительных отношений, взаимопонимания с читателем, а следовательно, сама по себе не имеет ничего общего с речевой разнузданностью и цинизмом, с которыми сегодня часто приходится сталкиваться в журналистских текстах.

Влияние устно-разговорной речи и перераспределение статуса адресанта и адресата в новой газете особенно ощутимо сказываются на текстовом уровне, а именно в привлечении диалоговых форм речи, в изменениях речевого воплощения диалогичности (см.). В СМИ последнего десятилетия это качество стало конструктивным, фундаментальным свойством, изменив во многом облик журналистских текстов. Оно выступает как принцип построения отдельного текста (как жанрообразующий признак), как способ организации материалов на газетной полосе (репликой диалога в этом случае выступает целый текст). В связи с перестройкой структуры прессы диалогичность становится формой взаимодействия между различными изданиями.

В публицистическом стиле обогащается концепция адресата. В прежней публицистике адресат — это чаще всего идейно однородная масса, сегодня под этим понимается весьма разнородная масса людей с разными интересами, информационными запросами и взглядами. Отсюда тактики учета особенностей адресата становятся значительно разнообразными. В частности, при сообщении новостей автор, с одной стороны, стремится учитывать информационные запросы своей аудитории и соответствовать им, с другой — в надежде быть правильно понятым учитывает степень осведомленности читателей, направленность их информационных интересов, предполагаемые реакции адресата, стремится привлечь интерес к сообщению, а для этого корректирует процесс сообщения. Предвосхищая возможные упреки в неполноте, в неточности сообщения, журналист дополняет, уточняет форму текста; с помощью такой корректировки, детализации события, субъективности изложения журналист помогает читателю адекватно понять свой текст, активизирует внимание читателя, его воображение, стремится поддерживать интерес к публикации, убедить в объективности, достоверности изложения. Причем такого рода коррекция может осуществляться в современной газете не только внутри одного текста, но и присоединением к основному авторскому материалу дополняющих его текстов других авторов (документов, сообщений из других СМИ). Благодаря такому приему сообщение становится более объемным и достоверным. Таким образом, учет адресата проявляется не только в аналитических материалах, как это принято считать, но и в информационных.

Если журналисту необходимо представить результаты своего анализа и убедить читателей в правильности выводов, постановкой вопросов он стимулирует свою мыслительную деятельность, обращая же вопросы к читателям, будит их мысль. В процессе убеждающего воздействия дает свою оценку, для аргументации которой обосновывает несостоятельность мнений оппонентов и защищает позицию сторонников. Причем все это осуществляется в современных СМИ в условиях более камерного общения, при уравнивании коммуникативных позиций адресующегося и адресата, автора и «третьих» лиц, когда изложение фактического материала получает личностную окраску. Журналист не утверждает, не насаждает готовые истины, как это чаще всего было в прежней газете, а на глазах читателя вырабатывает общее с ним мнение об объекте. Поэтому чужую позицию журналист передает не только цитированием, пересказом, в косвенной речи своего текста, но и включением в свой материал целых текстов, в которых излагается иная точка зрения. Тем самым в полемику вступают целые тексты. Наконец, при необходимости журналист намечает пути решения проблем, разрабатывает варианты деятельности адресата для устранения препятствий в общественном развитии. При этом «модальность долженствования вплетена в семантику интеллектуальной беседы автора и адресата» (Майданова, Соболева, Чепкина, 1997, с. 219). Журналист согласовывает способы возможных действий, координирует эти действия с читателем. Именно поэтому диалогичность рассматривается сегодня как фундаментальное качество публицистической речи.

Важной чертой выражения диалогичности в современных публицистических текстах является возросшая частота использования деформации прецедентных текстов (см.) с помощью приемов цитирования, аллюзий, реминисценций, ссылок, парафраз, пародий, которые способствуют формированию у читателя дополнительных ассоциаций. Напр.: Джим, ты не прав!; Сепаратисты всех стран, равняйтесь на Квебек!; Снежная лавина пошла другим путем; Соцстрахи СНГ, соединяйтесь!; Все могут короли; Ищут подводники, ищет полиция (Изв.); Ван Юн, ударник капиталистического труда (Труд); От какого наследства мы отказываемся (Литер. газета); Кто с вами, мастера культуры? (АиФ); Сын полка ракетного полигона (Рос. газета); Не нужен нам берег турецкий; Детям малых народов; Локомотив, вперед лети! — о футбольной команде «Локомотив» (Рос. газета) и т.д. Как утверждает С.И. Сметанина, «какими бы ни были отношения между прецедентным и журналистским текстами, это всегда отношения диалога: сцепление и наполнение «чужого» слова своим содержанием. В диалогические отношения втягиваются не только тексты, но и создатели, и читатели, тексты и их потребители» (2002, с. 27).

3. Изменение информационной нормы, усиление информативного начала в журналистике, резкое усиление личностной тенденции, утверждение диалогичности как фундаментального качества газетной речи отразилось на жанровой перестройке газеты, замеченной многими исследователями. Правда, их мнения расходятся в оценке степени глубины этих преобразований. Если Г.Я. Солганик говорит лишь о некоторых изменениях старой системы (исчезновении одних и формировании других жанров), то Л.Е. Кройчик куда более категоричен: «Вместе со старой системой организации СМИ рухнула и прежняя классификация жанров». И далее: «Прежняя классификация устарела — а что взамен?» (Кройчик, 2000, с. 130).

Какие изменения в системе жанров отмечены исследователями? Вследствие усиления информационной функции с газетных полос прежде всего исчезла передовая статья. Присущие ей директивность, риторичность, лозунговость, менторский дидактизм становятся неуместными в газете. Исчезают и такие «сильно воздействующие» жанры, как очерк, фельетон. По замечанию Е.В. Какориной, вследствие общей тенденции к «снижению» стиля фельетонные правила построения текстов становятся справедливыми в отношении всех текстов (Какорина, 1992). В связи с повышением «статуса» отдельных голосов в публицистическом общении широко распространяются жанры, в основе которых лежит диалог: беседа, экспресс-интервью, экспресс-опросы, эксклюзивные интервью. Усиление личностной тенденции отразилось в распространении таких жанров, как эссе, комментарий, прогноз, исповедь. Усиление информационной функции в газете способствовало распространению жанров журналистского расследования, версии, связанных со специфическими способами получения информации. В целом отмечается упразднение жанровых перегородок, происходит заметная эволюция системы жанров: одни жанры замещаются другими, некоторые трансформируются, третьи взаимодействуют и синтезируются. «Жанр фиксирует сдвиги в духовной жизни общества и меняется вместе с ней. Это дает основания увидеть в жанрах и через жанры «движение времени» (Тепляшина, 1997, с. 29). Совершенно справедливым представляется мнение А.Н. Тепляшиной о том, что две взаимосвязанных тенденции — активная эволюция жанров, с одной стороны, и свободная комбинация признаков различных жанров в одном произведении, с другой — создали предпосылки для новой теории жанров, т.е. учения, всякий раз предполагающего необходимость изменения нормы применительно к постоянно обновляющейся практике (Тепляшина, 1997, с 30). «Современное состояние изучения функциональных стилей, в частности публицистического, настоятельно требует надежного лингвостилистического описания системы жанров, составляющих в совокупности публицистический стиль» (Дроняева, 2000, с. 156). Поэтому одна из актуальных проблем стилистики современных СМИ — поиски разноплановых репродуктивных форм текстовой деятельности как образцов оптимального речевого взаимодействия в публицистических текстах.

Одним из возможных путей решения этой проблемы является рассмотрение системы жанровых форм газетной публицистики как «иерархически организованной системы частных деятельностей и образующих их типовых действий» (Салимовский, 2002). Обеспечение успешного функционирования журналистики как специфического социального института предполагает необходимость разработки типологии жанровых форм газетной публицистики, которую закономерно проанализировать в аспекте реализации типовых коммуникативных задач, присущих данной сфере общения. Кроме того, эта типология должна, очевидно, учесть изменения коммуникативного статуса адресата в публицистике. Поэтому другим классифицирующим параметром должен выступать фактор адресата, влияющий на формирование речевых жанров (см., например, об этом: Дускаева, 2000; 2002).

4. Стилистические особенности современных СМИ дифференцируются по типам изданий. Действительно, былое тематическое, концептуальное, стилистическое единство кануло в лету. СМИ начали учитывать реальные разнообразные коммуникативные потребности читателя в информации. Это привело к многократному увеличению количества изданий и их качественной дифференциации. Начинают различаться демократические и оппозиционные издания, различия в социальных позициях этих газет отражаются и стилистически (Диева, 2001; Какорина, 2000). Выше был представлен анализ стилистических особенностей качественных демократических изданий. Оппозиционные же издания направлены на то, чтобы предложить свою, отличную от официальной, интерпретацию уже известных событий. Стилистику оппозиционных изданий, по наблюдениям Е.В. Какориной, определяют такие обстоятельства, как преобладание интерпретации над информированием; фиксированный, заранее заданный характер оценок и другой концептуальной информации, не обладающей свойствами новизны; редукция фактологической информации; разнообразие и специфичность спектра речевых действий, осуществляемых посредством текстов. В этих текстах выражается общая стратегия построения дискурса с позиций глобального конфликта с собеседником-оппонентом, с позиций, исключающих поиск взаимопонимания или сближения концептуальных миров. Поэтому при интерпретации распространены высказывания, которые не модифицируют, а глубоким образом изменяют пропозициональное содержание исходного высказывания: Заговорили о финансовой стабилизации, значит, опять будут грабить народ (День). Потребность в интерпретации, в выражении интенции сарказма вызывает «к жизни» такие художественно-публицистические жанры, как памфлеты, фельетоны, басни, письма, стихотворения. Образный мир оппозиционной прессы несет в себе черты «эстетики безобразного», в котором гипертрофирована область отрицательных оценочных номинаций. «Своя» информация противопоставляется «чужой» (Какорина, 2000). В результате тексты этих газет отличаются повышенной речевой агрессией (см.).

Структурные изменения прессы привели к появлению на печатном российском рынке «желтых» информационно-развлекательных коммерческих СМИ. Конкурентная борьба за читателя приводит к использованию в них речи, близкой определенной части читательской аудитории, стирает границы между автором и читателем, приближает газетную речь к языку последнего. Анализ языкового материала показал, что в текстах «желтых» газет происходит качественное и количественное накопление новых экспрессивных средств и приемов, используемых затем широко во всей прессе, а именно: активно функционируют тропы, остроумные каламбуры, окказионализмы, формируется адресованность по типу ты-обращений, оригинально трансформируются фразеологизмы, аллюзии, ироничные пародии. Чрезвычайно экспрессивен синтаксис, здесь часто используются парцелляция, эллипсис, вставные конструкции и пр. Весьма остроумны некоторые заголовки. Отличительной чертой «желтой» прессы, ее рекламным «оружием» становятся игры со смыслами. В стремлении к обновлению примелькавшихся средств и приемов выражения мысли журналисты нередко прибегают к «заимствованиям» из просторечия, жаргона, вообще ориентируются на разговорность. В целом все это несет, как отмечает В.Г. Костомаров, «свежую струю ярких, истинно народных, насыщенных экспрессией элементов, разнообразящих речь» (1997, с. 95). Разговорные элементы позволяют индивидуализировать, выявить своеобразность и нестандартность высказываний, ведут к откровенности и открытости общения.

Однако в процессе словотворчества, в поиске свежих слов и выражений из всей системы языковых средств журналисты часто используют грубые и вульгарные по своей эмоционально-стилистической окраске языковые единицы. В бульварной газете стал вырабатываться свой стиль письма — агрессивно-эпатирующий, установка на сенсационность вызывает активность вульгарной оценочности. Приведем примеры заголовков «желтых» изданий, с помощью которых они стремятся привлечь внимание читательской аудитории: Радж Капур покорил московских дур (Экспресс-газ.); Медвежья болезнь. Штрихи к портрету Сергея Шойгу; В очередь, сукины дети! (Моск. комсом.). В заголовках находит выражение стремление «желтых» газет к эпатажу, сенсационному, скандальному эффекту.

В текстах «желтых» газет ирония, сарказм часто переходят в авторское ерничанье, стеб и используются как своеобразный вид оценки. Профессиональное слово «стеб» в последние годы широко распространилось в журналистских кругах. Как справедливо отмечает Г.Я. Солганик, вульгарность содержания текста, языка автора — это не только стилевая манера, это становится определенной мировоззренческой позицией журналистов, точнее, отсутствием позиций, когда высмеивается всё и вся (Солганик, 2000).

Очевидно, что жесточайшая конкуренция, борьба между СМИ за аудиторию породили негативные языковые процессы. Категорически невозможно принять огрубление речи, снятие журналистами «желтых» изданий запрета на употребление на газетной полосе обсценной лексики, нарушение этических норм общения, общечеловеческих нравственных норм, когда совершенно неуместно журналисты начинают иронизировать, играть со смыслами в описании трагических ситуаций. «Засилие» в публицистическом тексте внелитературных средств (просторечных слов, жаргонизмов, молодежного сленга и т.п.) притупляет ощущение чистоты и красоты языка, приводит к снижению речевой культуры читателей.

Стремление развлечь читателя, удержать его любой ценой в «желтой» прессе трансформирует газетные жанры. Информирование в них недостоверно, прогнозы мистифицированы из-за активного использования в качестве источника информации слухов, сплетен; комментарии необоснованны из-за неаргументированности, эпатажности оценок, общение с адресатом часто фамильярно и т.д. Специфика выражения экспрессивности здесь заключается в вульгаризации оценочности, эпатажности, сенсационной рекламности, фамильярной адресованности; все эти черты стали их стилевыми приметами. Тем самым стилистика данного типа газет заняла периферийное положение в структуре газетно-публицистического стиля, на границе его пересечения с разговорно-бытовым стилем и просторечием.

Таким образом, языково-стилистические изменения в современных СМИ велики и значимы и представлены многопланово: на содержательном, семантическом и стилистическом уровнях, а также в перераспределении средств общего языка.

Лит.: Майданова Л.М. Стилистические поиски современной газеты // Читатель и газета. — Свердловск. 1990; Вакуров В.Н. Словотворчество журналиста // Вестник МГУ. Серия Х. Журналистика. — 1991. — №4; Поспелова Г.М. Социальные ориентации общества в зеркале прессы // Вестн. Моск. ун-та. Сер. Х. Журналистика. — 1991. — №5, 6; Аргументация в публиц. тексте. — Свердловск, 1992; Говердовская Е.В. Лексические новации в сфере имени существительного соврем. русского литер. языка. дис. … канд. филол. наук. — М., 1992; Кайда Л.Г. Авторская позиция в публицистике. Автореф. дис.доктора филол.наук. — М., 1992; Какорина Е.В. Стилистические изменения в языке газеты новейшего времени (трансформация семантико-стилистической сочетаемости). Автореф. дисс. … канд. филол. н. — М, 1992; Ее же: Отражение социальной дифференциации русского языка в современной прессе // Публицистика и информация в современном обществе. — М., 2000; Кожина М.Н. Стилистика русского языка. — М., 1993; Кожина М.Н., Дускаева Л.Р. Лингвостилистические изменения русской газеты последнего десятилетия. Stylistyka-II. — Opole, 1993; Дускаева Л.Р. Диалогичность газетных текстов 1981-1990 гг. дис. … канд. филол. н. — Пермь, 1994; Ее же: Диалогичность речевых жанров газетной публицистики // Стереотипность и творчество в тексте. — Пермь, 2001; Ее же: Дифференциация информационных жанров в публицистике // Изменяющийся языковой мир. Материалы междунар. науч. конф. — Пермь, 2002; Виноградов С.И. Язык газеты в аспекте культуры речи // Культура русской речи и эффективность общения. — М., 1996; Михальская А.К. Русский Сократ: Лекции по сравнительно-исторической риторике. — М., 1996; Солганик Г.Я. Газетные тексты как отражение важнейших языковых процессов в современном обществе (1990-1994 гг.) // Журналистика и культура русской речи. Вып. 1. — М, 1996; Его же: Современная публицистическая картина мира // Публицистика и информация в современном обществе. — М., 2000; Бессарабова Н.Д. Из метафорического фонда // Журналистика и культура русской речи. Вып. 4. — М., 1997; Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. — 2-е изд. — М., 1997; Синячкина Н.Л. Основные тенденции в развитии лексики языка газеты на современном этапе (1985-1996). Автореф. … канд. филол. н. — М., 1997; Майданова Л.М., Соболева Е.Г., Чепкина Э.В. Общественная концепция личности Stylistyka-VI. — Opole, 1997; Речевая агрессия и гуманизация общения в средствах массовой информации. — Екатеринбург, 1997; Русский язык / Под редакцией Е. Ширяева. — Opole, 1997; Тепляшина А.Н. Методологические основы жанрообразования в масс медиа // Логос, общество, знак (к исследованию проблемы феноменологии дискурса). — СПб., 1997; Дроняева Т.С. «Мстительница и утешительница». Ирония как ведущая стилистическая черта в журналистском тексте // Журналистика и культура русской речи. Вып. 5. — М, 1998; Ее же: Констатация факта (семантика и прагматика информационного текста) // Публицистика и информация в современном обществе. — М., 2000; Стернин И.А. Общественные процессы и развитие современного русского языка. Очерк изменений в русском языке конца ХХ в. — Воронеж-Пермь, 1998; Кутейников А.Е. Журналистика в системе политики. — СПб, 1999; Ермакова О.П. Семантические процессы в лексике // Русский язык конца ХХ столетия (1985-1995). 2-е изд. — М., 2000; Кройчик Л.Е. Система журналистских жанров // Основы творческой деятельности журналиста. — СПб. 2000; Русский язык конца ХХ столетия (1985-1995). 2-е изд. — М., 2000; Диева Т.М. Социальные диалекты в современной российской прессе (газеты «Завтра» и «Русский порядок»). — СПб, 2001; Чепкина Э.В. Русский журналистский дискурс: текстопорождающие практики и коды (1995-2000) — Екатеринбург, 2000; Салимовский В.А. Жанры речи в функционально-стилистическом освещении (научный академический текст). — Пермь, 2002; Сметанина С.И. Медиа-текст в системе культуры (динамические процессы в языке и стиле журналистики конца ХХ в.). — СПб, 2002.

Л.Р. Дускаева