В программе Берлинского фестиваля наконец случился прорыв: сначала «Я был дома, но…» Ангелы Шанелек, теперь «Синонимы» Надава Лапида. Редактор сайта «Искусство кино» Егор Беликов — о фильме, который наверняка тронет многих молодых, как тронул самого Егора.
Главного героя «Синонимов» зовут Йоав — это версия на иврите имени Иоав, библейского полководца, взявшего Иерусалим. Но современный Иерусалим, Париж, новому Йоаву, красивому до чертиков бездельнику, не дастся, наоборот, это Йоав капитулирует перед Израилем.
Энигматично выглядит появление Йоава в Париже. Он (изумительный дебютант Том Мерсье, что характерно, учился актерскому мастерству в Израиле, где его и обнаружил режиссер) врывается из ниоткуда в богатый дом, открывает чью-то абсолютно пустую, совершенно точно необитаемую квартиру ключом, спрятанным под ковриком (знал ли он, что ключ там? разрешили ли ему пожить в этой квартире?), и пытается заночевать в спальном мешке, но через незапертую дверь некто (вор ли зашел в заведомо пустое жилье или злой дух?) мгновенно крадет все вещи новосельца. Абсолютно голый Йоав носится по этажам, завывает, стучится во все двери, затем чуть не умирает от переохлаждения в пустой ванне, пока его не подбирают оттуда Эмиль, наследник богатой фамилии и wannabe-писатель с надрывом (Кантен Дольмер, снимался в том числе в «Молодом Годаре», не в главной роли), и его девушка Каролин, гобоистка средней неудачливости (Луиз Шевильот).
Переезжая, неизбежно перевозишь с собой себя. Режиссер-израильтянин Надав Лапид утверждает, что сюжет «Синонимов» — его личный опыт, что это он прилетел в CDGПарижский аэропорт Шарль-де-Голль и так же узнавал город и себя. И все же его путь похож на все другие самокопания, что закономерно: фильм отсылает и, конечно, к «На последнем дыхании» Годара (а Йоав чем-то неуловимо, но последовательно напоминает героя Бельмондо), и к «Трудностям перевода», и, например, к прошлогоднему «Пылающему», в том смысле, что протагонисты этих фильмов могут сказать о себе и своих приключениях в мире людей:
«Жизнь для меня — большая загадка»Цитата из «Пылающего»
«Синонимы» — это очередная, но никак не вторичная, изложенная в киноформе диалектика переходного периода из ниоткуда в никуда, экранизированная попытка переродиться наперекор жизненным обстоятельствам, снятая странно и страстно, с ближневосточной экзальтацией и западноевропейской почтенностью. В кадре почти ни разу (только во флешбеках) не появляется сам Израиль, проживающий день ото дня все тот же комплекс XX века, атакующий на упреждение, самоутверждающийся в войне с Палестиной как государство не беззащитное, не как вечная жертва Шоа, но как сильная, мужественная и самобытная нация. У Йоава тоже есть незалеченная (и незалечимая) рана, которую не выложишь из чемодана. У его посадочного талона на Париж есть корешок без перфорации, который не оторвешь.
Разрешения национальный вопрос традиционно не находит. Еврей попытается изо всех сил стать французом-космополитом, откажется говорить на иврите, поработает и охранником в израильском консульстве (где встретится с парижским сионистским движением, которое его смутит и отвратит от себя), и моделью для любительских гомоэротических видео, зацепит краешком прелесть жизни на разрыв аорты (в антитезе к субординированности израильской армии, где Йоав служил до переезда в город свободной любви), захочет прочувствовать эту жизнь, но его попытки обречены. Сколько бы он ни ходил с прямой спиной в вечно модном желтом пальто, сколько бы ни зубрил французский словарь синонимов, он все равно не часть прогрессивного мира, он лишь один из элементов бесконечного синонимического ряда к этому миру.
Вот об этом и снят лучший, на мой взгляд, фильм Берлинале-2019, несомненно зрительский, необычайно уютный, парадоксально красивый, чертовски сексуальный (хотя обнаженная натура в нем есть, но при этом постельных сцен — никаких). В нем изумительная камера, все время скачущая: иногда идет съемка от первого лица, словно из глаз героя, а иногда оператор просто задорно размахивает ею из стороны в сторону, как мальчик, бегущий из школы домой и мотающий в руке портфелем. Он необычайно тонко и бережно смонтирован Арой Лапид, матерью Надава, для которой «Синонимы» стали последним фильмом (посвящение ей следует на первом же экране титров, венчая неизбежное возвращение Йоава к корням). Тем символичнее, что картина Лапида станет последним шедевром Берлинале за номером 69 эпохи Дитера КоссликаДиректор Берлинале, ушедший в отставку: следующий Берлинский фестиваль в 2020 будет делать бывший начальник смотра в Локарно. Фестиваль потерял самоидентичность политического смотра (теперь и Канн, и Венеция тоже очень политизированны), лишился бессменного директора, и в ожидании юбилея так же, как и главный герой ключевой картины в его конкурсной программе, совершает фазовый переход от себя к себе в попытке обнаружить пункты отправления и назначения.
Берлинский кинофестиваль · 2019
Победы: Приз ФИПРЕССИ — конкурсная программа, Золотой Медведь
Трейлер (русские субтитры)
Трейлер (французский язык)
Демобилизовавшийся из израильской армии молодой парень Йоав сбегает из Израиля во Францию. Добравшись до Парижа, он вселяется в пустующую квартиру, где должен будет переночевать. Осмотрев просторные комнаты, Йоав раздевается и принимает душ. Как только герой выбирается из ванны, он замечает, что все его вещи были украдены. Голый Йоав выбегает из квартиры и, поняв, что вора не найти, стучится к соседям в надежде получить хоть какую-то помощь. Начиная замерзать, герой возвращается в квартиру и вновь залезает в ванну, пытаясь хоть как-то согреться. Услышавшие стук в дверь соседи Йоава – молодой писатель Эмиль и его девушка Каролина — решают проверить, что случилось. Спустившись к открытой квартире Йоава, они находят его без сознания. Пара вытаскивает израильтянина из ванной и относит к себе наверх, пытаясь привести нового знакомого в чувство. Очнувшийся Йоав знакомится со своими спасителями и рассказывает свою историю. Эмиль и Каролина дают герою телефон, одежду и деньги.
С новыми вещами Йоав добирается до своей парижской квартиры, после чего отправляется гулять по городу. Он заходит в местный магазин, где ворует открытку и покупает словарь синонимов для изучения французского. В разговоре с Эмилем Йоав рассказывает о своей ненависти к Израилю, из которого давно рвался сбежать. Ради своей мечты стать французом Йоав решает перестать говорить на иврите и отказывается даже смотреть по сторонам, дабы не выглядеть простым туристом. Йоав приходит в гости к Эмилю, где тот показывает своему новому другу начало своей книги. Герои выпивают вино и слушают музыку, когда их прерывает Каролина. Девушка уходит спать, а Йоав вновь рассказывает Эмилю ещё одну историю из прошлого своей семьи.
Проходит семь месяцев. Каждый день Йоав питается только дешёвой едой из супермаркета, стараясь экономить немногочисленные средства. По дороге на новую работу он продолжает повторять заученные синонимы. Йоав устраивается в посольство Израиля охранником, в чьи обязанности входит проверка приходящих людей. При очередной встрече с Эмилем и Каролиной Йоав вспоминает смущающую историю из армейского прошлого. Вдохновившись беседой с другом, Эмиль убегает писать книгу, а Йоав беседует с Каролиной наедине. На улице Йоав встречается с израильтянином Мишелем, которого друзья попросили помочь герою освоиться во Франции. Мишель даёт Йоаву адрес своего офиса, прося того зайти к нему в будущем. В туалете посольства Йоав знакомится с другим охранником, израильтянином Яроном, который не разделяет ненависти своего нового знакомого к родной стране. Вечером Йоав по скайпу созванивается со знакомой девушкой и отправляется в клуб вместе с Яроном. Возвращаясь домой, Йоав проходит мимо Нотр-Дама и бегло бросает на него взгляд, после чего быстро уходит. Йоав вновь вспоминает своё армейское прошлое в разговоре с Эмилем и Каролиной.
На следующий день Йоав встречается с Яроном. Зайдя в метро, Ярон надевает ермолку и начинает распевать израильский гимн, пока Йоав молча стоит в стороне. Добравшись до Мишеля, Йоав знакомит его с Яроном. После небольшой потасовки между ними Мишель берёт Ярона к себе и сразу сообщает ему о скорой традиционной драке с французскими неонацистами. На грядущее столкновение Ярон хочет взять и Йоава, но Мишель отказывается. Около израильского посольства в дождь толпятся в ожидании израильтяне, которые хотят пройти границу. Уставший наблюдать за этим Йоав самолично объявляет ждущим, что они могут пройти, и пропускает людей внутрь. Йоава увольняют. Во время очередной посиделки у друзей Эмиль рассказывает Йоаву о прошлом Каролины. В драке с неонацистами убивают Ярона и в мешке провозят его тело по улицам города.
Йоав составляет объявление для поиска работы моделью. В один из вечеров герой отправляется в ночной клуб, где ворует со столов еду и танцует на стойке. На другой день, сидя в парке, Каролина насмехается над мечтой Йоава стать французом, а Эмиль не решается признаться своей девушке в любви. Вечером Каролина одна приходит к Йоаву. Пара целуется и занимается любовью. После случившегося Йоав приезжает к Эмилю и «дарит» ему свои истории из жизни для будущей книги.
Йоава приглашают на работу эротической моделью. Во время фотосъёмки голого героя заставляют впервые за все месяцы во Франции вновь заговорить на иврите. Дома Йоав узнаёт, что в Париж прибыл его отец, чтобы узнать о состоянии сына. Отец Йоава собирается приехать на квартиру к сыну, однако тот быстро сбегает. Вместо героя с отцом Йоава встречается Эмиль. После обеда Эмиль отдаёт другу деньги от отца и пытается вручить витамины, которые передала мать Йоава. Тем не менее, отцу удаётся отыскать и увидеться с Йоавом лицом к лицу. Каролина продолжает встречаться с главным героем по ночам.
Эмиль предлагает Йоаву жениться на Каролине, чтобы тот стал полноценным французом. Йоав начинает ходить на курсы по подготовке к получению гражданства. На очередной модельной съёмке режиссёр выдаёт Йоаву костюм израильского солдата, в котором тот должен будет сняться в эротическом видео с «палестинской» девушкой. Однако Йоав не соглашается и сбегает прямо в костюме к Эмилю, у которого просит вернуть назад свои «истории». Несмотря на женитьбу, Йоав предлагает Каролине покончить с их отношениями ради Эмиля. После занятия на курсах Йоав приходит на концерт к Каролине, где врывается к ней в гримёрку, чтобы поговорить. Там он окончательно ссорится с девушкой и срывается на музыкантах, чуть не вступая в драку. Позже расстроенный Йоав, поняв тщетность попыток стать французом, приходит к квартире Эмиля, чтобы попрощаться перед возвращением назад в Израиль, однако друг не открывает ему. Лента заканчивается на том, как Йоав безуспешно старается выбить закрытую дверь.
Я не знаю как написать правильно. Фильм очень мощный, но именно для тех людей, который в свое время пытались стать теми, кем они не являются. История, генетика, культура, религия всегда возьмут свое. Это не история о том, где родился — там и пригодился. Это история о том, что вне зависимости от того, что трава у соседей зеленее, ты никогда не сможешь победить или нагнуть то, что является твоей истинной природой.
25 мая 2020
Cмотреть «Синонимы» на всех устройствах
Приложение доступно для скачивания на iOS, Android, SmartTV и приставках
Подключить устройства
В рамках #ljmeetup, проведённого в Санкт-Петербурге посмотрел новый фильм Надава Лапида «Синонимы». Само мероприятие провели на территории кинотеатра «Формула Кино», а программа включала в себя фуршет и доклады нескольких блоггеров. Оказалось довольно любопытно и познавательно, за что организаторам отдельное спасибо. Французский фильм уже успел получить Золотого Медведя и приз ФИПРЕССИ на Берлинском кинофестивале, там что ознакомится с ним до премьеры было любопытно. Посмотрим, что же из этого получилось.
Израильский солдат Йоав сбежал со службы в Париж. Он никого там не знает, но хочет стать французом. Приняв душ в большой пустой квартире, он обнаруживает что его вещи украли. Голого и замёрзшего, его находит молодая пара, которая живёт этажом выше, даёт ему одежду, телефон и деньги. Вооружившись словарём, Йоав пытается найти своё место в мире большого европейского города.
Вся история подаётся небольшими эпизодами жизни Йоава в Париже и в каждый такой эпизод смотрится скорее отдельной зарисовкой из жизни чужого человека в чужой стране. Очень смутно и неохотно объясняется, как главный герой вообще попал в Париж и откуда у него все эти знакомые и условные друзья. Только ближе к концу отдельные элементы складываются вместе, но даже они не отвечают на многие вопросы. Пробираться же через сложно-сочинённые диалоги занятие не из лёгких. Возможно, виновата локализация, но некий элемент повествования в переводе точно затерялся. Название «синонимы» обыгрывается тем, что Йоав постоянно бормочет себе под нос термины из словаря, заучивая французский язык. При этом интересно — подбирает ли он слова по алфавиту, или по какому-то скрытому смыслу. Напрямую этого не объясняется, а локализация заглушает оригинальную дорожку. Эпизоды жизни Йоава разбросаны по хронометражу в вольном порядке и не всегда следующая показанная сцена происходит после предыдущей. В результате воспринимать события становится сложнее и общее впечатление сумбура лишь усиливается.
Фильм оказывается сложно воспринимать по многим причинам. Взрослый рейтинг европейского кино это вам не мрачная сказочка на ночь. Тут в первые же две минуты главный герой обнажается до гола и со стояком лезет мыться. Если подобное зрелище вас не смущает, погодите — дальше [будет хуже]будет хуже. В фильме присутствует нелицеприятная сцена онанизма главного героя, а такое смотреть ещё тяжелее. Другой спорный фактор — это манера съёмки. Режиссёр Надав Лапид перемежает съёмку из глаз с трясущейся камерой и дёрганной фокусировкой. Причём в некоторых местах это сделано даже интересно — только ты думаешь, что нам показывают вид из глаз героя, как камера показывает самого героя — как будто это зритель идёт рядом с ним, а не он сам. В результате постоянно возникает диссонанс — а от лица ли Йоава идёт повествование?
Для создания ощущения камерности, кадр берёт героев излишне крупно и близко. Это хорошо для чтения эмоций, но целостность кадра ломается — возникает ощущение, что ты чего-то не видишь, а значит — не понимаешь.
Том Мерсье сыграл Йоава и герой получился одной большой загадкой. Всё время возникают вопросы, почему он так себя ведёт. Израильтянин, который оказался в незнакомой ему стране пытается скорее не влиться в новое общество, а сбежать от старого. Он намеренно не говорит на иврите, он с трудом поддерживает контакты с друзьями, знакомыми и родственниками. Он заучивает слова из словаря, но при этом довольно неплохо говорит по-французски. Лишь в редкие моменты он спотыкается, когда пытается «вспомнить» слово, но выглядит это странно. Йоав ощущается человеком, готовым всё поменять, но при этом так и не понявшим, что именно для этого требуется сделать.
Про молодую пару Эмиля (Кантен Дольмер) и Каролину (Луиз Шевильот) фильм даёт ещё меньше информации. Оба молоды, талантливы и занимают высокое положение в обществе. Эмиль пишет некую книгу, а Каролина играет в оркестре — оба открытых взглядов и слегка устали от жизни. Йоав для них как ручная обезьянка, которая суетится, бегает и веселит их, делясь своими взглядами на жизнь. Что Дольмеру, что Шевильот удалось передать эту атмосферу загадочности и таинственности, но ясности от этого, к сожалению, не прибавляется.
Ключевым понятием фильма становится «граница» и режиссёр пытается раскрыть это понятие в многочисленных деталях, сценах и метафорах. Главный герой сам создаёт для себя многочисленные ограничения, как например, при ходьбе по улице он часто напоминает себе не смотреть наверх. Он не хочет, чтобы красота города проникла в него и поглотила. Добравшись до собора Парижской Богоматери, он кидает один беглый взгляд на здание и стремительно уходит. Позже будет сцена, где он эту границу пересекает, причём с довольно агрессивным оттенком.
Другой границей становится потребление пищи — герой высчитывает для себя норму питания — 1,5 евро в день и закупает один и тот же набор продуктов на эту сумму, при этом очевидно, что деньги у него есть, но какой-то психологический барьер мешает ему разнообразить рацион питания.
Однажды, устроившись на таможню, он пропускает целую толпу иммигрантов, крича чтобы те проходили, а границ не существует. В этом можно разлядеть метафору его собственного отношения к жизни — он одновременно знает о существующих ограничениях, но пытается их преодолеть.
Довольно много времени посвящено общению Йоава с его израильским другом, который в отличии от него открыто демонстрирует своё происхождение, причём делает это агрессивно и раздражительно. Он буквально нарывается на драку и фильм ясно показывает, что может случится при подобном поведении. В этом можно рассмотреть позицию Европы по отношению к иммигрантам — либо вы адаптируетесь к существующему порядку, заучиваете «наши» нормы жизни и не высовываетесь, либо уходите.
Весь фильм герой старается не говорить на иврите и, когда раскрывается несколько эпизодов его неприятного прошлого, становится понятно, что таким образом он пытается абстрагироваться от своего предыдущего окружения и заместить это новыми словами. В этом смысле становится показательной сцена, в которой его доводят до психологического онанизма. Финал фильма слегка разочаровывает, но несёт в себе любопытную [метафору]метафору. Йоав, окончательно разочаровавшись в Париже и Франции решает её покинуть, но перед этим стучится в дверь к Эмилю и Каролине чтобы попрощаться. Те ему не открывают и он начинает ломиться к ним в дверь. Эта сцена во многом формулирует его попытку перейти границу своего прошлого. Он так не смог отречься от того, кто он есть, и теперь просто ломится в дверь Франции, ни капли не изменившийся — одинокий, разбитый, сломленный.
Я всё ожидал, что всё происходящее окажется смертельной агонией главного героя — уж больно много странного происходит в фильме. Однако всё оказывается проще и банальнее. Набор эпизодов про иммигранта Йоава вскрывает темы терпимости европейского общества к приезжим; о возможности и условиях интеграции чужой культуры в современное государство, у которого уже есть своё видение по любым вопросам; о свободе, которую даёт это современное общество и чего требует в замен. Я не спорю, что фильм достоин тех наград, которые он получил, но это не отрицает того факта, что смотреть подобное тяжело физически и морально.
«Синонимы» это странное французское кино, в котором много всего и ничего одновременно. История израильтянина, который пытается стать французом визуально отторгается на всех уровнях. Рваная манера повествования, дерганная камера и регулярная обнаженка раздражают и поражают. Ключевым понятием становится граница, которую пытается нащупать главный герой, а вместе с этим проверяется граница восприятия зрителя. Неженок отсекают в первые две минуты, остальным предстоит увидеть слишком многое. Режиссер размышляет о свободе, терпимости и интеграции, но все мысли растворяются в очередной дерганной сцене с излишне крупным планом. Выдержать эти два часа сложно, но возможно. Однако лучше их потратить на что-то другое.
Что ещё почитать:
Еженедельная рубрика обзора киноновинок
К списку всех рецензий
Самые ожидаемые игры апреля 2019
Второй сезон сериала про путешествия во времени и герпес
Главный вестерн прошлого года
Второй Хеллбой и золотые големы
Первая часть фильма про Хеллбоя 2004 года
Ребут Хеллбоя 2019 года
Ужастик про семью у индейского кладбища
Кинокомикс про школьника в теле супергероя
Сериал про парня с молотком и его наследство
Фильм про летающего слонёнка
Триллер про доппельгангеров
Анталогия анимационных короткометражек про любовь, смерть и роботов
Сериал про стареющего актёра и его друга-вдовца
Спасибо, что подписываетесь и добавляетесь в друзья. Это очень мотивирует регулярно писать новые посты.
Накануне российской премьеры фильма «Синонимы», победителя Берлинского кинофестиваля, синематека «Искусства кино» организует в Москве полную ретроспективу израильского режиссера Надава Лапида. Помимо «Синонимов» сам режиссер представит свою дебютную картину «Полицейский», сборник короткометражек и «Воспитательницу». Все фильмы Лапида так или иначе рассказывают о людях, выламывающихся не только из наших, но и из собственных представлений о себе и мире. В «Синонимах», отчасти автобиографических, этот конфликт человека с самим собой показан наиболее убедительно
Молодой парень с телом античного бога и лицом, в котором есть что-то и от убийцы, и от поэта, оказывается в чужом городе, в пустой квартире, абсолютно голый. Его вещи кто-то украл, пока он мылся, и он стучит в чужие квартиры с воплем: «Помогите!» Так начинается израильский фильм «Синонимы» — дикий, вызывающий восторг, пробуксовывающий, раздражающий, иногда отвратительный, иногда невероятно обаятельный, иногда глупый, иногда слишком заумный. Как сама молодость.
Героя зовут Иоав, как библейского полководца, прогневавшего царя Давида. Иоав из «Синонимов» тоже наверняка кого-то прогневал, не зря же он бежит из Израиля во Францию. Теперь, одетый во все чужое, он принципиально говорит только по-французски — на литературном, переусложненном французском с обаятельным акцентом. Он не расстается со словарем. Он смотрит только себе под ноги, не в силах взглянуть на Париж. Он знакомится с богатыми богемными бездельниками, агрессивными израильскими националистами, учит французские синонимы, обедает на 1,28 евро в день, ужинает на случайных вечеринках и кричит «Марсельезу» на курсах по ассимиляции. Он рассказывает своим новым друзьям армейские байки, пугающие своей абсурдностью. Он хочет покончить с прошлым, избавиться от воспоминаний и быть похороненным на кладбище Пер-Лашез. Но не может избавиться от себя, от своей родины, своего характера и от своего главного несчастья — быть человеком.
Иоава раздирает изнутри необходимость быть кем-то: копить в себе воспоминания, искать точный синоним, выбирать себя. Его историю можно воспринять как метафору любой иммигрантской жизни: сначала он оказывается голым на чужой земле, потом находит тех, кто его полюбит, потом отворачивается от своих соотечественников, снимается в порнофильме, ругаясь на камеру на родном языке, и, наконец, начинает ассимилироваться. И вот это пугает его еще больше, чем родина, от которой он бежит. Похожий путь двадцать лет назад проделал режиссер фильма израильтянин Надав Лапид, решив отречься от своих корней и принять новую идентичность. Но, поболтавшись в Париже, он, очевидно, понял что-то важное про себя и начал снимать об этом кино — жесткое, ироничное, с таким же обаятельным акцентом.
Лапид говорит, что в своих фильмах пытается показать все «настолько просто и прямо, чтобы все перешло в иное, мифологическое измерение». Он не впервые исследует силу слова и мощь бессловесного, бессмысленного, тупого животного, которое сидит в каждом человеке. В фильме «Полицейский» (2011), получившем спецприз жюри на кинофестивале в Локарно, это противостояние — дух и тело — показано действительно буквально: вся первая половина фильма — любование полицейскими из антитеррористического отдела, крутыми парнями, которые веселятся и занимаются спортом. Вся вторая половина — история молодых революционеров, высокие слова, высокие чувства, музыка, поэзия. Полицейский считает революционеров террористами, революционеры считают полицейских своими братьями из угнетенного класса. В финале эти два мира сталкиваются, и, как обычно у Лапида, выясняется, что никто никого не понимает. Но это бы ладно — сами себя его герои понимают еще хуже, чем окружающих.
В «Воспитательнице» (2014), переснятой в прошлом году Сарой Коланджело с Мэгги Джилленхол в главной роли, пятилетний вундеркинд учится быть поэтом, хотя в израильском обществе больше ценятся воины. Маленького гения, как и героя «Синонимов», зовут Иоав, и он читает стихи, которые в пять лет сочинял сам Надав Лапид. Режиссера интересует «коллективная душа» Израиля, страны, где война стала одним из свойств национального характера. В его фильмах обнаруживается, что идеологические клише и тесные стереотипы так же растеряны, как и герои: живые люди в эти стереотипы не умещаются, выламываются из них, сбегают.
Но главное достоинство фильмов Лапида не в том, как он препарирует человеческую природу, и даже не в том, как он выстраивает сложные сюжетные и психологические конструкции — и тут же сметает их, потому что человек вообще разрушает охотнее, чем созидает. Главное в них — удивительное, необыкновенное чувство кино, которое проявляется у режиссера как при взаимодействии героев с городом, камерой и друг с другом, так и при столкновении его фильмов с другими великими фильмами, которые иногда тенью пробегают по экрану. В «Синонимах» есть захлебывающийся восторг и неконтролируемая нежность ранних фильмов Каракса, есть безбашенный, темный Париж Годара и Бертолуччи, есть меланхолическая любовь к мелочам, как у раннего Карвая. Но все это не аллюзии, а просто синонимы. Синонимы молодости и отчаяния.
Лапид знает, как на экране выглядят бессилие, гнев, знает, как спровоцировать другого человека, опустошить его. И очень точно выстраивает ритм: дерганые съемки ручной камерой, не знающей, куда смотреть, сменяются статикой, герой не всегда попадает в фокус, музыка спорит с героями и кричит на них (для матери режиссера, Ары Лапид, смонтировавшей «Синонимы», фильм стал последней работой — ей он и посвящен). Поразительный дебютант Том Мерсье в «Синонимах» показывает своего Иоава беспомощным и не осознающим собственную силу, готовым унижать и унижаться, обнаженным и закованным в правила. Иоав — человек, которого слишком много. В нем слишком много родины, слишком много ненависти, слишком много любви, слишком много Парижа. Он не знает, как выбрать точное слово, как выбрать единственно правильную жизнь, как встроиться в тезаурус. Надав Лапид когда-то справился с этим отчаянием — и стал одним из самых главных современных режиссеров.
Ретроспектива Надава Лапида. «Каро 11 Октябрь», «Звезда», с 14 по 16 апреля
На экраны выходят «Синонимы» — фильм-победитель Берлинского фестиваля, рассказывающий историю израильтянина, который хотел жить и умереть в Париже, но обнаружил, что его слова расходятся с телом
Фото: Кинопоиск
В начале было тело. Слова появятся потом — сперва тело должно родиться, излить из себя семя и умереть, завершив жизненный цикл. Тело принадлежит израильтянину Йоаву, который, приехав в Париж и заснув в огромной неотапливаемой квартире, среди ночи выползает из утробы спального мешка, чтобы согреться хотя бы в ванной. Пока он мастурбирует под душем, кто-то крадет все его пожитки, и Йоав обнаруживает, что, если бегать голым по подъезду и с гортанным ближневосточным акцентом требовать тебе помочь, никто почему-то не откроет двери. Тогда он возвращается в выстуженную квартиру, чтобы, толком не увидев Парижа, умереть: ко всему прочему, в кране больше нет горячей воды.
Утром холодное тело найдут в пустой ванне Эмиль и Каролин, хрестоматийная и почти анекдотическая парижская пара, живущая по соседству: он вяло пишет скучный роман «Ночи инерции», она играет на гобое и с интересом посматривает на обрезанный пенис спасенного, денег у обоих куры не клюют. Они положат Йоава в свою постель, согреют, оденут, дадут телефон, конверт с купюрами и выслушают его историю: он действительно собирался умереть и заново родиться, поскольку больше не хочет быть израильтянином и даже отказывается говорить на иврите. Сюда Йоав приехал, чтобы придумать нового себя и стать настоящим жителем Парижа, хотя о Франции имеет очень смутное представление и на вопрос, каких французов он вообще знает, отвечает: «Селин Дион».
Надав Лапид, режиссер «Полицейского» и «Воспитательницы», за «Синонимы» получил в Берлине «Золотого медведя». С одной стороны, это очень израильский фильм с гневными филиппиками против процветающего в стране милитаризма, флешбеками из армейских будней главного героя, а также рассказами о кровавом прошлом, полном насилия настоящем и сомнительном будущем непрерывно воюющего государства. Йоав, собственно говоря, — это библейский Иоав, главный военачальник царя Давида и довольно неприятный субъект, символизирующий как раз темную сторону Израиля, которую главный герой пытается изгнать из себя, словно демона-паразита («государство злое, похабное, невежественное, глупое, гнусное, грубое, мерзкое, отвратительное, невыносимое, жалкое, противное, ненавистное, скотское, ограниченное, низкое помыслами, низкое душой», — синонимы складываются у Йоава в гневную рэперскую скороговорку, которую хочется закончить радищевским «и лаяй», но понятно, что так ненавидеть можно только родную — и любимую — страну).
С другой стороны, история поиска эмигрантом новой идентичности оказывается вполне интернациональной. Йоаву кажется, что главное — это отказаться от старого языка. Поэтому он бродит по парижским улицам со словарем, декламируя цепочки французских синонимов как детские стихи, и не хочет говорить на иврите ни с родителями, которые звонят ему по скайпу, ни с коллегами по израильскому посольству, куда он устраивается охранником. Даже свои истории про Израиль — то ли притчи, то ли анекдоты — Йоав дарит Эмилю, чтобы окончательно освободиться от них.
Слова действительно играют в фильме важную роль: в частности, обнаружив, что текст «Марсельезы» полон призывов к насилию и вообще направлен на возбуждение ненависти по признакам принадлежности к социальной группе, Йоав окончательно понимает, что хотел поменять свое шило с бурыми следами крови даже не на душистое французское мыло, а на другое шило — точно такое же, но с перламутровой рукояткой. Однако название «Синонимы», в сущности, обманчиво: это картина не столько про язык, сколько про тело. Тело, которое нельзя поменять и которое хранит память о всех ранах, ласках, ожогах, объятиях и ударах — пока не успокоится, окоченев, в чьей-то чужой белой ванне. Израиль для Йоава — это тело, злое, волосатое и мускулистое, как те израильтяне, что рыскают по Парижу в поисках антисемитов, чтобы выплеснуть агрессию, а не найдя, валтузят друг друга в тесных кабинетах, словно школьники-переростки. Его детский кумир, гомеровский Гектор, — тоже тело, сперва красивое и полное силы, а затем мертвое, над которым можно надругаться, которое можно вернуть, продать или обменять. Да и сам Йоав — точно такое же тело, как выясняется в студии порнографа, где несостоявшийся француз будет наконец стонать и плакать на иврите, поскольку его практически изнасилованная плоть всегда принадлежала и будет принадлежать израильтянину.
Впрочем, главный герой, похоже, догадывается об этом с самого начала: он неслучайно носит свое роскошное горчичное пальто, подарок Эмиля, застегнутым на все пуговицы, и усмиряет плоть, тратя на еду не больше пары евро в день и покупая самые дешевые продукты в самом жалком супермаркете. Но тело никуда не спрячешь, и временами кажется, что оно целиком заполняет собой каждый кадр. Том Мерсье, для которого роль Йоава стала дебютом в кино, похож то ли на юного Тома Харди, то ли на молодого Бельмондо, и глаз от него оторвать невозможно, что бы он ни делал — бежал, танцевал, мастурбировал, пел, умирал или просто сидел на диване. Его тело говорит сразу на всех языках, превращая «Синонимы» из набора анекдотов про израильтянина в Париже в большой фильм — непристойный, тонкий, клеветнический, умный, стыдный, возмутительный, нежный, пошлый, наглый, обаятельный, смешной, бессовестный, космополитичный, националистический, злой и красивый. «Выбери что-нибудь одно», — предлагает Эмиль, когда Йоав, говоря об Израиле, обрушивает на него свою лавину эпитетов. Pardon, mec, mais j’peux pas. Прости, чувак, никак не получится.