Переинтерпретировать синоним

• О нас
• Словарь антонимов
• Словарь паронимов
• Словарь ударений
• Словарь морфологии
• Словари
• Регистрация
• Вход

Можно найти больше синонимов, нажимая на слова.

№	Синоним	Рейтинг
1	переиначить[55]00	0
2	переиначивший[35]00	0
3	перетолковать[65]00	0
4	перетрактовавший[4]00	0
5	перетолковавший[62]00	0

Частое повторение одинаковых слов (тавтология) делает речь скучной и однообразной. Спасти положение могут синонимы. Это слова, близкие по смыслу, но разные по звучанию. Используйте их, и ваши тексты станут ярче.

Если вам нужно подобрать синонимы к слову «переинтерпретировавший», вы попали по адресу. Мы постарались собрать все близкие по значению слова и словосочетания на этой странице и сделать доступными для использования. В русском языке в качестве синонимов к слову чаще всего используются: переиначить, переиначивший, перетолковать. Всего в словаре 5 синонимов.

Слово «переинтерпретировавший» имеет как синонимы, так и антонимы. Они диаметрально противоположны по значению, но относятся к той же лексической группе и выполняют похожие функции в предложении.

Если вы часто ищите, чем заменить слово, добавьте synonyms.su в закладки. Это поможет сэкономить время и силы, избежать нелепых ошибок.

Рейтинг слова «переинтерпретировавший» :
00

Страница обновлена: 27.07.2019

Другие слова на букву п

Синонимы к словам и словосочетаниям на букву:

• Средняя частота слова «переинтерпретировавший» 23. Количество букв: 22.
• Искалась форма слова «переинтерпретировавший»
• Поиск «переинтерпретировавший» занял 0.007 сек.
• Добавьте synonyms.su в закладки ( нажав Ctrl+D ), чтобы найти Синонимы.

Вверх ↑

Русский[править]

Морфологические и синтаксические свойства[править]

	будущ.	прош.	повелит.
Я	переинтерпрети́рую	переинтерпрети́ровал переинтерпрети́ровала	—
Ты	переинтерпрети́руешь	переинтерпрети́ровал переинтерпрети́ровала	переинтерпрети́руй
Он Она Оно	переинтерпрети́рует	переинтерпрети́ровал переинтерпрети́ровала переинтерпрети́ровало	—
Мы	переинтерпрети́руем	переинтерпрети́ровали	переинтерпрети́руем переинтерпрети́руемте
Вы	переинтерпрети́руете	переинтерпрети́ровали	переинтерпрети́руйте
Они	переинтерпрети́руют	переинтерпрети́ровали	—
Пр. действ. прош.	переинтерпрети́ровавший
Деепр. прош.	переинтерпрети́ровав, переинтерпрети́ровавши
Пр. страд. прош.	переинтерпрети́рованный

переинтерпрети́ровать

Глагол, совершенный вид, переходный, тип спряжения по классификации А. Зализняка — 2a.

Приставка: пере-; корень: -интерпрет-; интерфикс: -ир-; суффикс: -ова; глагольное окончание: -ть.

Произношение[править]

• МФА: [pʲɪrʲɪɪntɛrprʲɪˈtʲirəvətʲ]

Семантические свойства[править]

Значение[править]

1. заново интерпретировать ◆ Участники социальных коммуникаций по поводу прошлого, желающие переинтерпретировать прошлое, неизбежно сталкиваются с контрстратегиями, «контр-памятью» своих контр-агентов. Кузьмина Л. А., «Культурное наследие Северной Евразии», 2014 г.

Синонимы[править]

Антонимы[править]

Гиперонимы[править]

Гипонимы[править]

Родственные слова[править]

Ближайшее родство
существительные: переинтерпретация глаголы: переинтерпретироваться, интерпретировать

Этимология[править]

Происходит от ??

Фразеологизмы и устойчивые сочетания[править]

Перевод[править]

Список переводов

Библиография[править]

Для улучшения этой статьи желательно: Добавить синонимы в секцию «Семантические свойства» Добавить гиперонимы в секцию «Семантические свойства» Добавить сведения об этимологии в секцию «Этимология» Добавить хотя бы один перевод в секцию «Перевод»

1. Переинтерпретировавший

пожалуйста, оставьте свой
комментарий

Тро́пы

(от греч. τρόπος — поворот, оборот, оборот речи) — согласно

длительной традиции, понятие поэтики и стилистики, обозначающее такие обороты (образы),

которые основаны на употреблении слова (или сочетания слов) в переносном значении и

используются для усиления изобразительности и выразительности речи. Такое толкование тропов долгое время

относилось к наиболее распространённым и конкретизировалось

указанием частных тропов (метафора, метонимия, синекдоха — в первую очередь, а также

эпитет, гипербола, литота, оксюморон, перифраза

и т. п.), которые в совокупности и составляли класс тропов.

Понятие «троп» возникло в недрах эллинистической римской риторической

системы (Филодем, Цицерон, Гермоген и др.), где ему и было дано одно из

удачных для своего времени определений: «Троп есть такое изменение

собственного значения слова или словесного оборота в другое, при котором

получается обогащение значения» (Квинтилиан, VIII, 6, I). Однако и до

того как термин «троп» был введён в науку (Аристотель, изучавший

отдельные тропы, и прежде всего метафору, употреблял термин «троп»

только в связи с обозначением формы силлогизма, логической фигуры или

модуса), были сформулированы некоторые важные идеи, относящиеся к

тропам, первые наброски классификации тропов и учения о сочетании

слов и соответствующих «поэтических» эффектах (тот же Аристотель,

Теофраст, перипатетическая риторика и т. п.). Пределом античной теории тропов было умение описывать

внешние формы явления, которые, естественно, должны были осознаваться

(что и произошло, особенно позже, в теориях словесности схоластического

типа) как нечто необязательное, извне привнесённое и искусственное,

относящееся к «украшениям» речи (подобное понимание тропов было

свойственно и старой санскритской поэтике,

обладавшей оригинальной классификацией тропов). В результате

утраты интереса к творческому аспекту тропообразования и разрыва теории

с более поздним опытом художественной

словесности теория тропов превратилась к середине 20 в., если не

считать редкие аналитические опыты поэтов или лингвистов, подходивших к

тропам с чисто языковой точки зрения, в наиболее

застойную и трафаретную часть поэтики и стилистики; казалось, что ценное

в теории тропов исчерпывается номенклатурой, используемой, нередко

приблизительно, в «рабочих» анализах поэтических текстов.

Определяющую роль в возрождении интереса к тропам, введении прежней

проблематики в новый научный контекст сыграли идеи и методы общей теории знаковых систем (см. Семиотика), структурной лингвистики, лингвистики текста, а также нейролингвистики, позволившей связать два основных

вида тропов с двумя фундаментальными типами афазии. Более глубоким стало понимание сути самого

явления тропов, выведенного из изоляции и исключительно статического

модуса. Появились новые определения тропов, носящие не «операционный»,

а сущностный характер. Современные тенденции в исследовании тропов

получили обобщенное отражение в формулировке П. Шофера и Д. Райса

(1977), определивших тропы как семантическую транспозицию от наличного знака (знака in praesentia) к знаку отсутствующему (in absentia), которая 1) основана на восприятии связи

между одной и более семантическими чертами каждого из означаемых, 2) маркирована семантической

несовместимостью микроконтекста и макроконтекста,

3) мотивирована референционной связью (см. Референция) подобия, или причинности, или

включения, или противоположения (под семантической чертой

понимается единица значения; микроконтекст — сегмент в цепи означающего, который занимает троп; в

случае однословного тропа микроконтекст совпадает с самим наличным

знаком; макроконтекст включает и те части цепи означающего, которые

необходимы для определения отсутствующего знака). Наиболее

характерными чертами формирующейся в современном языкознании теории тропов можно считать: понимание

тропов как системы, элементы которой — отдельные тропы организованы

иерархически (благодаря этому подходу проясняются отношения

взаимосвязи между частными тропами и становится возможной постановка

вопроса о генезисе тропов, т. е. о своего рода «перво-тропе»);

лингвистическую мотивировку тропов (тропы как явление языка и, более

того, такое явление, которое глубже всего детерминировано языковыми

фактами; соответственно теория тропов включается в языкознание как

один из его новых разделов); проекцию понятия тропов в сферу

«несловесных» искусств (живопись, кино, пантомима и т. п.) и др.

Укоренённость тропов в самой структуре языка и органическая

предрасположенность языка к созданию тропов никогда не отвергались, но

явно недооценивались. Корни «тропичности» следует искать в двуплановости

самой структуры языка как знаковой системы (см. Знак языковой) и в асимметрии плана содержания и

плана выражения (см. Асимметрия в

языке). Внутри этой рамки развитие определяется принципом экономии и

принципом увеличения гибкости и разнообразия способов выражения данного

содержания. На ранних этапах развития языка подобная неединственность

форм выражения могла реализоваться в противопоставлении двух

языковых модусов — языка, описывающего «реальную» ситуацию (и только

её), и языка, способного описывать «потенциальную» ситуацию, не

мотивируемую реалиями (некоторые архаичные языки в известной мере

сохраняют следы этих двух модусов). «Потенциальный» языковый модус может

пониматься как источник так называемого поэтического языка.

«Сверхреальное» содержание этот язык передаёт отклоняющимися от

нормы средствами, специфическими оборотами,

реализующими и «вторые» смыслы, т. е. тропами. Типология ранних

форм поэтического языка свидетельствует не только о связи его с

тропами, но и об отнесении «тропизированной» речи к особому классу

«непрямой» речи, где в наибольшей степени проявляются парадоксы

тождества и различия в языке. Исследования поэтики ряда архаичных

традиций показали сознательность установки поэта на создание «кривой»

речи (ср. внутреннюю форму слова «троп», подчёркивающую идею

отклонения, или термин индийской средневековой поэтики vakrokti, букв. —

изогнутое выражение): ради этого поэтический текст рассекается,

растягивается, в нём меняется привычный порядок элементов,

конструируются «запрещённые» в «прямом» языке связи и т. п., по

сравнению с «нормой» текст деформируется. Этот процесс в значительной

степени совершается с помощью тропов, благодаря которым увеличиваются

возможности передачи новых смыслов, фиксации новых точек зрения, новых

связей субъекта текста с объектной сферой. Сознательно поэт

актуализирует не все возможности языка, однако существенна и роль

не осознаваемого поэтом, «случайного» в дальнейшей жизни текста. Поэтому

тропам свойственна нестабильность, «поэтическая» относительность в

ходе развития.

Связь тропов со структурой языка существует и на уровне отдельных

тропов. Противопоставление метафоры и метонимии, основанное на

различии ассоциаций по сходству и по смежности, не

только позволяет операционно различать поэтические (метафорические) и

прозаические (метонимические) стили, но и непосредственно отсылает к

двум осям языка — парадигматической, на которой совершается выбор

элементов (см. Парадигматика), и

синтагматической, на которой происходит комбинация выбранных

элементов (см. Синтагматика). Метафора

как творческая трансформация сходств и метонимия как творческая

трансформация смежностей оказываются представительницами этих двух осей

языка и соответствующих им операций. Бесспорность этой дихотомии

подтвердилась в процессе установления Р. О. Якобсоном лингвистических

синдромов для двух основных типов афазии (один из них связан с

разрушением ассоциаций по сходству, другой — ассоциаций по смежности).

Противопоставление метафоры и метонимии, намеченное Якобсоном,

объясняет и предложенное Е. Куриловичем понимание различий между этими

двумя тропами: метафора может быть понята как смена семантически различных знаков в одинаковых синтаксических позициях, тогда как метонимия должна

пониматься как изменение самой синтаксической позиции. Языковые

основания определяют и другие различия этих тропов; например, метафора

функционирует в связи с предикатом (шире — в сфере атрибутов), и

первичная её функция — характеризующая, метонимия выполняет

идентифицирующую функцию по отношению к конкретным предметам

(Н. Д. Арутюнова).

Несмотря на полярность метафоры и метонимии, противопоставление

которых задаёт основную ось, определяющую всю систему тропов,

пространство между ними в значительной степени оказывается заполненным

рядом промежуточных форм смешанного происхождения. Появляется

возможность говорить об обратимости тропов (или их «относительности»),

благодаря которой всё пространство структуры тропов оказывается

связанным, а поэтическая речь получает новый источник её усложнения:

«формы изобразительности неотделимы друг от друга: они переходят одна в

другую…; один и тот же процесс живописания, претерпевая различные

фазы, предстает нам то как эпитет, то как сравнение, то как синекдоха,

то как метонимия, то как метафора в тесном смысле» (А. Белый).

Обратимость тропов, свидетельствующая об их связи в данном состоянии

системы (синхрония), открывает перед

языкознанием новые аспекты в изучении тропов, значение которых

выходит далеко за пределы науки о языке. Прежде всего сама система

тропов и её развёртывание в текстах данной поэтической традиции

представляют собой уникальное опытное поле, на котором происходят

многообразные и сложные процессы синтеза (и анализа) новых значений в

результате взаимодействия наличных элементов семантической парадигмы и

их положения на синтагматические оси. В этом смысле лингвистическое

изучение тропов вводит исследователя в сферу глубинных проблем семантики. Другой аспект в

исследовании тропов вытекает из синхронической связанности отдельных

тропов, которая заставляет предполагать аналогичную связь в диахронии и даже возможность

реконструкции исходного тропа, послужившего источником всего

многообразия конкретных тропов, что вплотную подводит к исторической

морфологии тропов. По-новому вырисовывается роль тропа, в основе

которого лежит представление о целом по его части (метонимии и

особенно синекдохи). По мнению У. Эко, в качестве «исходного» тропа

может рассматриваться метонимия, в основе которой — цепь

ассоциативных смежностей в структуре кода, контекста и референта. Ряд специалистов особый акцент в этой

области делает на синекдохе: по Ц. Тодорову, удвоение этого тропа

образует метафору; льежская группа μ во главе с Ж. Дюбуа выводит из

синекдохи и метафору, и метонимию; А. Анри определяет метафору как

двойную метонимию; более сложна позиция Шофера и Райса, также придающих

особое значение синекдохе, но ставящих своей главной целью

«переопределение» (и, следовательно, переинтерпретацию) трёх основных

тропов. Возможно, что решение вопроса о «первотропе» неразрывно связано

с реконструкцией такой «протоситуации», в которой впервые появилась

смысловая структура, характеризующаяся сочетанием прямого и переносного

планов. Сам же «прорыв» в сферу переносного значения (и «непрямой»

речи) знаменовал собой эпоху рождения тропов, начало «естественного»

языка, принципиально неотделимого от современного. См. также Фигуры речи, Метафора, Метонимия.

Потебня А. А., Из записок по теории словесности, Хар.,

1905;

Белый А., Символизм, М., 1910;

Горнфельд А., Троп, в кн.: Вопросы теории и психологии

творчества, 2 изд., т. 2, Хар., 1911;

Харциев В., Элементарные формы поэзии, там же;

Шпет Г. Г., Эстетические фрагменты, в. 1-3, П.,

1922-23;

его же, Внутренняя форма слова, М., 1927;

Веселовский А. Н., Из истории эпитета, в его кн.:

Историческая поэтика, Л., 1940;

Корольков В. И., О внеязыковом и внутриязыковом аспектах

исследования метафоры, «Учёные записки МГПИИЯ», 1971, т. 58;

Проблема символа и реалистическое искусство, М., 1976;

Иванов В. В., Очерки по истории семиотики в СССР, М.,

1976;

Кожевникова Н. А., Об обратимости тропов, в кн.:

Лингвистика и поэтика, М., 1979;

Арутюнова Н. Д., Языковая метафора (синтаксис и лексика),

там же;

Pongs H., Das Bild in der Dichtung, Bd 1. Versuch

einer Morphologie der metaphorischen Formen, 2 Aufl., Marburg,

1960;

Burke K., Language as symbolic action, Berk. — Los Ang.,

1966;

Kuryłowicz J., Metaphor and metonymy in

linguistics, «Zagadnienia rodzajów literackich»,

1967, t. 9, zesz. 2;

Todorov T., Littérature et signification, P.,

1967;

Steiger E., Grundbegriffe der Poetik, 8 Aufl.,

Z. — Freiburg, 1938;

Rhétorique générale, P., 1970;

Henry A., Métonymie et métaphore, P.,1971;

Jakobson R., Questions de poétique, P.,

[1973];

LeGuern M., Sémantique de la métaphore et de la

métonymie, P., [1973];

Ruwet N., Synecdoques et métonymies, «Poétique»,

1975, v. 23;

Schofer P., Rice D., Metaphor, metonymy

and synecdoche, «Semiotica», 1977, v. 21;

Lodge D., The modes of modern writing: metaphor,

metonymy and the typology of modern literature, L., 1977.

В. Н. Топоров.

переинтерпретировавший