Что такое заместительные синонимы

Человеческое общество таково, что в ответ на любой тезис или предложение почти всегда следует кидание в крайности и возведение в абсолют. Просто раса ситхов какая-то, если следовать известной цитате))

Вот и окололитературные и читательские круги тоже поддались этой заразе. Все попытки указать на то, что чего-то слишком много и чересчур, превращаются в оголтелый призыв избавиться от неугодного явления под корень. Так было и с глагольной рифмой, которая теперь считается чуть ли не преступлением у некоторых, хотя изначальным призывом было «не стоит злоупотреблять».

Так и с прозой. Текст, излишне насыщенный причастными и деепричастными оборотами, чересчур громоздок и тяжёл для понимания, кто на ком стоял, — так давайте вообще откажемся от деепричастий! Пассивный залог является одной из отличительных черт канцелярита — так гнать его поганой метлой из художественного текста! Перебор архаизмов в попытке придать атмосфере аутентичности заставляет читателя лезть в словарь на каждый строчке? Заклеймим кровавым клеймом любой текст, где в паре абзацев на страницу встречается слово «бойница» или «моргенштерн»! «Окно» и «булава», фигли! Хотя — какая булава?! Это слишком сложно, «дубинка» — вот и всё, чего мелочиться?

 Вот и так называемых заместительных синонимов не избегла чаша сия. Хотя, конечно, как утверждается, термин этот — в корне неверен, поскольку существует общепринятое наименование «контекстуальные синонимы». Но, поскольку народ уже привык, пусть будут заместительные.

Что это, собственно, такое? Это синонимы, которые являются таковыми только в контексте. Например, какого-нибудь одного Петю можно назвать в повествовании «дедушкой» и «сторожем» (потому что ему семьдесят и он сторожит кладбище), а какого-то другого Петю — нельзя, его заместительными синонимами будут, скажем, «парень» и «гимнаст» — исходя из возраста и рода занятий.

Собственно, на это заместительные синонимы и указывают: на пол, возраст, внешность, характер, национальную принадлежность, родственные отношения с кем-то, профессию, хобби — и многое-многое другое, что составляет цельный образ персонажа и делает его тем, кто он есть. Ну, и заодно даёт возможность именовать его как-то иначе, чем личным местоимением «он/она» или по имени, чтобы не повторяться.

Кстати, как переводчик должен заметить, что в той же англоязычной литературе очень часто нет никаких проблем с употреблением через слово “he” или “she” (а также глагола “said” в атрибуциях к диалогам). У нас же в старой-доброй школе перевода (да и писательского дела, к слову) был принят негласный закон: многообразие лучше однотонности. Всё богатство русского языка стоит использовать как должно: без излишеств — но и не ограничиваясь «набором первой помощи» в виде общеупотребительных слов с нейтральной окраской, пачки личных местоимений и тому подобных базовых кирпичиков.

Почему же сейчас дошло до того, что любые заместительные синонимы (особенно указывающие на пол и внешность) принимаются настолько в штыки и подвергаются остракизму, если раньше всё было так хорошо? Всё просто. Свобода творчества, не подкреплённая хоть какими-то мало-мальскими знаниями выплеснулась на просторы Интернета.

И пришёл фикбук…

То есть, сначала — ещё всякие ролевые форумы, потом — беон, потом — фикбук. И посыпались оттуда всякие аметистовоглазые эльфы, красноволосые демоны, сладкоголосые красавицы и прочее, и прочее, употребляемое по поводу и без повода. Оттуда же, кстати, началась аллергия на подробное описание внешности, особенно через зеркало (даже если в тексте это уместно и написано грамотно), хотя стоит только обратить внимание, скажем, на портрет капитана Блада или полистать произведения того же Майн Рида — и что мы видим? Пра-авильно…

Тут мне, конечно, могут возразить: мол, когда жили Сабатини с Майн Ридом и когда мы? Но ведь всё новое — это хорошо забытое старое, и если у классиков получалось описывать своих героев подробно и интересно, то почему на подобном стиле должно ставить крест незабвенное «у неё были берёзовые волосы и большие… грудь»? А мнение, что «классикам можно, а нам — нет», потому что «что позволено Юпитеру, не позволено быку»… Вам нравится причислять себя к крупному рогатому скоту? Мне — нет)) А классики тоже были людьми.

Вопрос-то в чём? В уместности. И незлоупотреблении. Каждый персонаж объединяет в себе множество разных черт. Да, на протяжении одной книги мы можем встречать юношу, книгочея, беглеца, светловолосого путешественника, философа, гордеца, мальчишку, юнца, утончённого ценителя изящной словесности, бывшего пленника, друга, товарища, сына далёкого мира, голоногого хвастуна и синеглазого красавца, и всё это будет не пятнадцать человек, а один. Но неужели вы будете отнимать все вышеперечисленные наименования у персонажа, оставив ему только местоимение «он» и имя «Эврих»?)) Нет. Всё это — нужно. Смотря по обстоятельствам. Смотря чьими глазами мы его видим. Смотря какую часть его личности важно подчеркнуть в данный момент. Этот всем известный аррант может быть разным — потому что в разных жизненных обстоятельствах все люди разные, и жестокий убийца для одного может быть любящим сыном для другого. Так не отнимайте у других персонажей других книг право быть разными.

Естественно, когда заместительных избыток — это ни в какие ворота не лезет. Нельзя, чтобы об одном персонаже потоком шли предложения вроде: «Король улыбнулся. Молодому человеку было приятно, что совет прошёл хорошо. Там коронованный шатен чувствовал себя как рыба в воде, и никто не мог возразить улыбчивому дипломату, ведь этот тонкокостный эстет прекрасно разбирался в законах и был логичен до невозможности». Так нельзя. Это — уже крайняя степень боязни личных местоимений и повторов, отсюда — чрезмерность и неправомочность употребления. Но можно же и по-другому.

А вот, кстати, к вопросу о шатенах и иже с ними. О эти многострадальные блондины и брюнеты, на которых навесили табличку «ЗОПРЕЩЕНО» — наравне с гендерными указателями! Хотя кому могло помешать абсолютно нейтральное «мужчина» — до сих пор для меня большая тайна. Разумеется, их не надо употреблять через слово — как и всё остальное в многообразии наших текстов. Но зачем же совсем избавляться? Почему за обычные, в общем-то, слова приходится краснеть, как будто они — какое-то табу? Нездоровое это табу, скажу я вам. «Так и небо стыдно будет назвать голубым». Из разряда нашего любимого «проще запретить всё, чем разобраться в использовании и понять, что так, а что не так». А потом у нас подымается хай на страшные-ужасные компьютерные игры, из-за которых подростки стреляют в родных или сигают в окно… а то, что этим родным на подростков было начхать и проблема на самом деле в этом, скромно умалчивается. Во всём виноваты компьютерные игры!

Так и здесь. Во всём виноваты несчастные указания на цвет волос! А вовсе не избыточное и неправильное их использование.

Возьмём одну сцену. В комнате находятся двое мужчин. Мы их видим в первый раз, не знаем ни имён, ни рода занятий, вообще ничего — только описание внешности. И один из них — брюнет, а второй — блондин. И автор что теперь, повеситься должен, лишь бы не употреблять ненавистные заместительные?

Вспомним самое начало «Понедельника» Стругацких. Как авторы и сам главный герой называют двух молодых людей, севших к нему в машину? «Горбоносый» и «бородатый». Это — их отличительные признаки, по которым их распознаёт как Привалов, так и читатель. И даже потом, когда мы узнаём их имена, в тексте нередко встречаются «горбоносый Роман» и «бородатый Володя». Потому что, блин, да — у Ойры-Ойры нос с горбинкой, а Володя носит бороду без усов. И хоть ты застрелись, а они — такие, и это никуда не денется!

Да, внимательные любители классики скажут, что у Булгакова через строчку идёт «Маргарита» — и почти никак он её больше не называет. Но это — такой стиль. И потом, того же Бездомного он называет и «поэтом», и «Иваном Николаевичем», и даже «Иванушкой», в зависимости от контекста. И Азазелло у него — и «рыжий», и «убийца», и «клыкастый», и «человек с бельмом», и «мужчина в котелке».

Дайте уже демону быть демоном, инкубом и начальником отдела, если таковы его раса, «национальность» и должность. Не забывайте о том, что Волкодав был и «венном», и «бывшим каторжником», и «полуседым хмурым парнем», и «оборотнем», и «Серым Псом», и много кем ещё. Не стыдитесь называть красавицу красавицей, когда она этого заслуживает!

Не отнимайте у персонажей кусочки их жизней. Им, бедным, и так нелегко по воле авторов приходится… И если вы категорически против заместительных в собственном произведении и умеете обходиться без них так, что это не сказывается на качестве текста отрицательно, — ради бога, это ваше право и ваш стиль. Но не лишайте других права именовать своего героя не только «он» и по имени. В конце концов, правильно использованные заместительные, если приглядеться и вдуматься, очень тонко и красиво дополняют и расширяют сцену, придавая ей нужную атмосферу легчайшими намёками. Например, когда в результате ссоры один персонаж общается с другим не как друг, а как начальник или строгий отец. А выражение «посмотрел на жену своего брата» вместо имени в пиковый момент придаст оттенок родства, расцветит сцену глубиной отношения и оттенит важность родственных связей для персонажа.

А если читатель путается, кто есть кто, и жалуется, будто не может запомнить, что вот этот конкретный эльф — не только эльф, но ещё и лучник, посол, принц, остроухий, смельчак, бледная тень по имени username и вдобавок ещё чей-то брат, друг и сын… Быть может, это проблема вовсе не автора, который придумал цельного персонажа со своей историей и социальными отношениями, а чьей-то памяти, которая не хочет напрягаться, потому что не ждёт этого от «жвачки для мозгов»)) Стоит только поменять отношение — и я уверен, сразу всё получится.

• Литнет
• Литературные блоги
• Заместительные синонимы: за и против?

Заместительные синонимы: за и против?

Краткая история:

Работая над Ведьмачьей сказкой, я обратила внимание на один сайт, на котором она, вероятно, пополнила бы аудиторию своих читателей, и решила выложить ее и там. Однако сайт оказался не простым, а с премодерацией. Ознакомившись с требованиями к текстам и примерным уровнем уже выложенных там работ, я предположила, что моя сказка легко пройдет эту самую премодерацию. Наивная… Все оказалось сложнее) Я, конечно, никогда не испытываю иллюзий насчет своих произведений в плане грамотности. Уверена, даже после вычитки бетой (а беты тоже бывают разные) в них остается приличное количество ошибок, но претензии, предъявленные мне редактором этого сайта, меня признаться, озадачили. Опуская недоумение по поводу недостаточной грамотности, которой на мой субъективный взгляд вполне достаточно для прохождения премодерации, меня очень удивили отношение к заместительным синонимам.

Суть вопроса:

Заместительные синонимы, если кто-то так же как я не знал, что это именно так называется, это синонимы к именам собственным, которые употребляются, чтобы избежать повторов имени героя слишком часто. Проще говоря, девушки, мужчины, блондины, ведьмаки и прочие слова, обозначающие действующего, либо говорящего героя.

Так вот мне сообщили, что таких вот заместительных синонимов у меня в тексте неуместно много для уже поименованных персонажей. Чтобы еще уточнить проблему, скажу, что случай, когда из-за введения подобных синонимов становится непонятно о ком в отрывке идет речь, отношения к моей сказке не имеет, просто потому, что действующих лиц в первых нескольких страницах, прочитанных редактором, всего два. От лица главной героини идет повествование и для ее обозначения используется личное местоимение, а второй персонаж противоположного пола. Из чего я сделала вывод, что о каких-то грубых ошибках речи не идет, а редакторское замечание больше похоже на вкусовщину.

Собственно вопрос! А как вы относитесь к заместительным синонимам? Любите и активно используете? Или предпочитаете им имена героев? А может быть, у вас есть какие-то критерии этих синонимов, типа уместных/неуместных, следует использовать/лучше воздержаться? Насколько они помогают/мешают воспринимать текст читателям? Может быть украшают?  Есть ли какие-то плюсы или минусы в их использования для вас?

Мне как автору и как читателю такие синонимы нравятся, когда они однозначно характеризуют героя. И минусы я, честно говоря, найти не могу, кроме прямого запутывания при неумелом использовании.

Очень хотелось бы узнать мнения по этому вопросу для дальнейшего обдумывания!

Человеческое общество таково, что в ответ на любой тезис или предложение почти всегда следует кидание в крайности и возведение в абсолют. Просто раса ситхов какая-то, если следовать известной цитате))

Вот и окололитературные и читательские круги тоже поддались этой заразе. Все попытки указать на то, что чего-то слишком много и чересчур, превращаются в оголтелый призыв избавиться от неугодного явления под корень. Так было и с глагольной рифмой, которая теперь считается чуть ли не преступлением у некоторых, хотя изначальным призывом было «не стоит злоупотреблять».

Так и с прозой. Текст, излишне насыщенный причастными и деепричастными оборотами, чересчур громоздок и тяжёл для понимания, кто на ком стоял, — так давайте вообще откажемся от деепричастий! Пассивный залог является одной из отличительных черт канцелярита — так гнать его поганой метлой из художественного текста! Перебор архаизмов в попытке придать атмосфере аутентичности заставляет читателя лезть в словарь на каждый строчке? Заклеймим кровавым клеймом любой текст, где в паре абзацев на страницу встречается слово «бойница» или «моргенштерн»! «Окно» и «булава», фигли! Хотя — какая булава?! Это слишком сложно, «дубинка» — вот и всё, чего мелочиться?

  Вот и так называемых заместительных синонимов не избегла чаша сия. Хотя, конечно, как утверждается, термин этот — в корне неверен, поскольку существует общепринятое наименование «контекстуальные синонимы». Но, поскольку народ уже привык, пусть будут заместительные.

Что это, собственно, такое? Это синонимы, которые являются таковыми только в контексте. Например, какого-нибудь одного Петю можно назвать в повествовании «дедушкой» и «сторожем» (потому что ему семьдесят и он сторожит кладбище), а какого-то другого Петю — нельзя, его заместительными синонимами будут, скажем, «парень» и «гимнаст» — исходя из возраста и рода занятий.

Собственно, на это заместительные синонимы и указывают: на пол, возраст, внешность, характер, национальную принадлежность, родственные отношения с кем-то, профессию, хобби — и многое-многое другое, что составляет цельный образ персонажа и делает его тем, кто он есть. Ну, и заодно даёт возможность именовать его как-то иначе, чем личным местоимением «он/она» или по имени, чтобы не повторяться.

Кстати, как переводчик должен заметить, что в той же англоязычной литературе очень часто нет никаких проблем с употреблением через слово “he” или “she” (а также глагола “said” в атрибуциях к диалогам). У нас же в старой-доброй школе перевода (да и писательского дела, к слову) был принят негласный закон: многообразие лучше однотонности. Всё богатство русского языка стоит использовать как должно: без излишеств — но и не ограничиваясь «набором первой помощи» в виде общеупотребительных слов с нейтральной окраской, пачки личных местоимений и тому подобных базовых кирпичиков.

Почему же сейчас дошло до того, что любые заместительные синонимы (особенно указывающие на пол и внешность) принимаются настолько в штыки и подвергаются остракизму, если раньше всё было так хорошо? Всё просто. Свобода творчества, не подкреплённая хоть какими-то мало-мальскими знаниями выплеснулась на просторы Интернета.

И пришёл фикбук…

То есть, сначала — ещё всякие ролевые форумы, потом — беон, потом — фикбук. И посыпались оттуда всякие аметистовоглазые эльфы, красноволосые демоны, сладкоголосые красавицы и прочее, и прочее, употребляемое по поводу и без повода. Оттуда же, кстати, началась аллергия на подробное описание внешности, особенно через зеркало (даже если в тексте это уместно и написано грамотно), хотя стоит только обратить внимание, скажем, на портрет капитана Блада или полистать произведения того же Майн Рида — и что мы видим? Пра-авильно…

Тут мне, конечно, могут возразить: мол, когда жили Сабатини с Майн Ридом и когда мы? Но ведь всё новое — это хорошо забытое старое, и если у классиков получалось описывать своих героев подробно и интересно, то почему на подобном стиле должно ставить крест незабвенное «у неё были берёзовые волосы и большие… грудь»? А мнение, что «классикам можно, а нам — нет», потому что «что позволено Юпитеру, не позволено быку»… Вам нравится причислять себя к крупному рогатому скоту? Мне — нет)) А классики тоже были людьми.

Вопрос-то в чём? В уместности. И незлоупотреблении. Каждый персонаж объединяет в себе множество разных черт. Да, на протяжении одной книги мы можем встречать юношу, книгочея, беглеца, светловолосого путешественника, философа, гордеца, мальчишку, юнца, утончённого ценителя изящной словесности, бывшего пленника, друга, товарища, сына далёкого мира, голоногого хвастуна и синеглазого красавца, и всё это будет не пятнадцать человек, а один. Но неужели вы будете отнимать все вышеперечисленные наименования у персонажа, оставив ему только местоимение «он» и имя «Эврих»?)) Нет. Всё это — нужно. Смотря по обстоятельствам. Смотря чьими глазами мы его видим. Смотря какую часть его личности важно подчеркнуть в данный момент. Этот всем известный аррант может быть разным — потому что в разных жизненных обстоятельствах все люди разные, и жестокий убийца для одного может быть любящим сыном для другого. Так не отнимайте у других персонажей других книг право быть разными.

Естественно, когда заместительных избыток — это ни в какие ворота не лезет. Нельзя, чтобы об одном персонаже потоком шли предложения вроде: «Король улыбнулся. Молодому человеку было приятно, что совет прошёл хорошо. Там коронованный шатен чувствовал себя как рыба в воде, и никто не мог возразить улыбчивому дипломату, ведь этот тонкокостный эстет прекрасно разбирался в законах и был логичен до невозможности». Так нельзя. Это — уже крайняя степень боязни личных местоимений и повторов, отсюда — чрезмерность и неправомочность употребления. Но можно же и по-другому.

А вот, кстати, к вопросу о шатенах и иже с ними. О эти многострадальные блондины и брюнеты, на которых навесили табличку «ЗОПРЕЩЕНО» — наравне с гендерными указателями! Хотя кому могло помешать абсолютно нейтральное «мужчина» — до сих пор для меня большая тайна. Разумеется, их не надо употреблять через слово — как и всё остальное в многообразии наших текстов. Но зачем же совсем избавляться? Почему за обычные, в общем-то, слова приходится краснеть, как будто они — какое-то табу? Нездоровое это табу, скажу я вам. «Так и небо стыдно будет назвать голубым».© Из разряда нашего любимого «проще запретить всё, чем разобраться в использовании и понять, что так, а что не так». А потом у нас подымается хай на страшные-ужасные компьютерные игры, из-за которых подростки стреляют в родных или сигают в окно… а то, что этим родным на подростков было начхать и проблема на самом деле в этом, скромно умалчивается. Во всём виноваты компьютерные игры!

Так и здесь. Во всём виноваты несчастные указания на цвет волос! А вовсе не избыточное и неправильное их использование.

Возьмём одну сцену. В комнате находятся двое мужчин. Мы их видим в первый раз, не знаем ни имён, ни рода занятий, вообще ничего — только описание внешности. И один из них — брюнет, а второй — блондин. И автор что теперь, повеситься должен, лишь бы не употреблять ненавистные заместительные?

Вспомним самое начало «Понедельника» Стругацких. Как авторы и сам главный герой называют двух молодых людей, севших к нему в машину? «Горбоносый» и «бородатый». Это — их отличительные признаки, по которым их распознаёт как Привалов, так и читатель. И даже потом, когда мы узнаём их имена, в тексте нередко встречаются «горбоносый Роман» и «бородатый Володя». Потому что, блин, да — у Ойры-Ойры нос с горбинкой, а Володя носит бороду без усов. И хоть ты застрелись, а они — такие, и это никуда не денется!

Да, внимательные любители классики скажут, что у Булгакова через строчку идёт «Маргарита» — и почти никак он её больше не называет. Но это — такой стиль. И потом, того же Бездомного он называет и «поэтом», и «Иваном Николаевичем», и даже «Иванушкой», в зависимости от контекста. И Азазелло у него — и «рыжий», и «убийца», и «клыкастый», и «человек с бельмом», и «мужчина в котелке».

Дайте уже демону быть демоном, инкубом и начальником отдела, если таковы его раса, «национальность» и должность. Не забывайте о том, что Волкодав был и «венном», и «бывшим каторжником», и «полуседым хмурым парнем», и «оборотнем», и «Серым Псом», и много кем ещё. Не стыдитесь называть красавицу красавицей, когда она этого заслуживает!

Не отнимайте у персонажей кусочки их жизней. Им, бедным, и так нелегко по воле авторов приходится… И если вы категорически против заместительных в собственном произведении и умеете обходиться без них так, что это не сказывается на качестве текста отрицательно, — ради бога, это ваше право и ваш стиль. Но не лишайте других права именовать своего героя не только «он» и по имени. В конце концов, правильно использованные заместительные, если приглядеться и вдуматься, очень тонко и красиво дополняют и расширяют сцену, придавая ей нужную атмосферу легчайшими намёками. Например, когда в результате ссоры один персонаж общается с другим не как друг, а как начальник или строгий отец. А выражение «посмотрел на жену своего брата» вместо имени в пиковый момент придаст оттенок родства, расцветит сцену глубиной отношения и оттенит важность родственных связей для персонажа.

А если читатель путается, кто есть кто, и жалуется, будто не может запомнить, что вот этот конкретный эльф — не только эльф, но ещё и лучник, посол, принц, остроухий, смельчак, бледная тень по имени username и вдобавок ещё чей-то брат, друг и сын… Быть может, это проблема вовсе не автора, который придумал цельного персонажа со своей историей и социальными отношениями, а чьей-то памяти, которая не хочет напрягаться, потому что не ждёт этого от «жвачки для мозгов»)) Стоит только поменять отношение — и я уверен, сразу всё получится.

Дискуссии вокруг использования/неиспользования/(не)верного использования заместительных слов все чаще приобретают в среде фикрайтеров характер холиваров. Мнения обычно распадаются на два противоположных лагеря: сторонников требования, что после называния имени героя называть его как-либо иначе нельзя, и тех, кто ратует за разнообразие: мол, чем больше способов назвать вашего героя вы найдете, тем лучше.

Между этими лагерями, как водится, находится прослойка умеренных участников дискуссии, которые говорят о том, что заместительные слова использовать можно и нужно, – только делать это нужно правильно, уместно, логично и т.п. Автор статьи придерживается именно этой позиции, однако беда заключается в том, что что такое правильно и логично, зачастую непонятно, равно как и неясна грань между логично-нелогично, правильно-неправильно и т.д.

Именно в этом мы и постараемся разобраться.

<center>***</center>

Итак, заместительные слова, они же заместители – это слова, которыми вы можете назвать своего героя, не называя его по имени. Другое их название — контекстуальные синонимы. Что это за зверь? Напомню, что синонимы – это слова, различные по звучанию и написанию, но близкие или одинаковые по смыслу, например, большой – огромный. Контекстуальные же синонимы – это слова, которые получают одинаковый или близкий смысл только в определенном контексте, а вне его – им не обладают. Например, слова «всадник» и «прокуратор» становятся синонимами имени Понтий Пилат только в романе Булгакова «Мастер и Маргарита», национальность аррант связана с именем Эврих только в «Волкодаве» Марии Семеновой.

Из определения, которое мы только что озвучили, напрашивается вполне очевидная последовательность: СНАЧАЛА контекст, ЗАТЕМ контекстуальные синонимы (они же заместительные слова). Заметили? То есть сначала автор создает некое смысловое поле, например, рассказ, в котором раньше никак не связанные между собой слова станут синонимами, будут обозначать одно и то же (в нашем случае, одного и того же героя) – и лишь затем может эти слова употреблять.

Многие начинающие авторы пытаются сделать наоборот: ввести множество заместителей и с их помощью построить контекст. В результате получаются примерно такие «шедевры»: «Марк пристально смотрел на Сандру. Блондинка заметила внимание и чуть улыбнулась. Горбун с надеждой подался вперед. Но эльфийка уже потеряла к названому брату принца интерес и отвернулась. Брюнет разочарованно вздохнул».

Этот отрывок создает стойкое впечатление, что в сцене присутствуют как минимум семеро персонажей: Марк, Сандра, блондинка, горбун, эльфийка, названый брат принца и брюнет. Причина этого впечатления – в отсутствии контекста. Если этот эпизод станет частью истории о горбатом темноволосом Марке, который за какие-то заслуги стал названым братом принца и влюбился в белокурую эльфийку Сандру – читать его станет уже не настолько тяжело. Отрывок все равно перегружен заместительными и далек от совершенства – но наличие контекста хотя бы делает его доступным для понимания и не вынуждает задаваться вопросом профессора Преображенского: «Кто на ком стоял?»

Итак, первое и главное правило при употреблении контекстуальных синонимов: <b>сначала контекст, потом синонимы</b>. Проще говоря, утром деньги, вечером стулья. Обзывайте ваших героев как угодно – но дайте для обзывательств обоснуй!

Правило второе: заместительный синоним должен указывать на <b>существенные черты</b> героя, выделяя его из массы ему подобных. Например, назвать кого-то «человек» не имеет смысла, если вы пишете историю о мире людей, в котором нет других рас и существ. В то же время такое наименование будет вполне оправданно в сцене, где один из героев – человек, а другой – оборотень.

При выполнении этого правила даже набившие оскомину «парни», «девушки», «мужчины», «блондинки» и т.д. будут смотреться органично и не вызовут желания закрыть ваше произведение как можно скорее.

«– Я не думаю, что твоя затея удастся, – покачал головой Марк.

– Скажи лучше, что просто струсил! – дерзко ответила Сандра.

<i>Мужчина</i> промолчал, но взгляд его говорил, что свое мнение он не изменит».

Вполне аутентично. Но если мы заменим Сандру на, например, Алекса, определение «мужчина» утрачивает смысл.

А если существенных черт у героя много? Ведь он может одновременно быть отцом, директором завода, толстяком, блондином, пьяницей, бабником и т.д.

Для подобных ситуаций – правило третье: в любой сцене нужно использовать те заместители, которые раскрывают <b>актуальные на данный момент черты героя</b>.

Возьмем героиню по имени Сарра Хопкинс. Она – следователь по особо тяжким преступлениям в ФБР. У нее роскошные светлые волосы и грудь шестого размера. У Сарры есть мать, с которой у нее постоянные конфликты.

Взглянем на Сарру в разные моменты ее жизни.

«Джек сидел за стойкой бара и вот уже полчаса не сводил глаз с Сарры. Он неделю мечтал об этой <i>пышногрудой блондинке</i> и все подыскивал подходящий момент, чтобы оказаться с ней наедине». В этом отрывке мы видим Сарру глазами Джека, сквозь призму явного сексуального интереса, и указываем в ней те черты, которые на данный момент больше всего волнуют наблюдателя.

Совсем иначе, однако, мы опишем Сарру за работой.

«– Детектив Хопкинс! – окликнул Сарру полицейский. – Труп вон там, на дне оврага! Мы ничего не трогали, ждали вашего приезда!

– Отличная работа, офицер! – одобрительно кивнула <i>инспектор</i>».

Очевидно, что ни волосы Сарры не потемнели, ни грудь не уменьшилась. Однако ее формы сейчас не так важны, как ее статус, профессия.

В следующем эпизоде Сарра приезжает к матери.

« – Мужа бы себе хорошего нашла, а не трупы из оврагов вытаскивала! – брезгливо поджимая губы, процедила мать.

<i>Непокорная дочь</i> лишь молча затянулась ментоловой сигаретой».

Принцип тот же. Сарра по-прежнему инспектор и обладательница пышных форм. Но в сцене с матерью ни то, ни другое не имеет значения, здесь она – дочь, к тому же непокорная.

Нужно помнить также о том, что разные слова придают тексту различные оттенки и, будучи даже по факту подходящими заместителями для имени персонажа, могут не годиться для определенного стиля и тона повествования. Так, для персонажа по имени Тауриэль заместительное «эльф» будет нейтральным, «перворожденный» – пафосно-возвышенным, а «остроухий» – пренебрежительным. И если первое годится для любого жанра, то второе вы встретите (или напишете) в эпическом фентези, а третье – в жанрах юмор или стеб.

Еще один стилистический нюанс. Заместители могут быть как короткими, так и весьма объемными, например «золотоволосый любитель древнегреческой поэзии». Возможен ли такой распростаненный контекстуальный синоним? Да. Если соблюдены правила, о которых было сказано выше, то почему нет? Однако, думается, что не во всякой сцене.

«Золотоволосый любитель древнегреческой поэзии склонился над принесенной рукописью. Лучи заходящего солнца освещали старинные страницы, и в душе его смешивались умиротворение и жажда новых удивительных открытий…» Повествование неспешное. Описание. Некий лиричный настрой, который дает возможность вникнуть в происходящее, увидеть все своими глазами. Здесь заместитель, хоть и громоздкий, но смотрится уместно. Во всяком случае, лучше, чем здесь:

«Золотоволосый любитель древнегреческой поэзии молниеносно наклонился, пропуская над головой свистнувшее лезвие меча». Здесь все действие произойдет скорее, чем вы дочитаете заместитель. «Он» или имя героя в данном случае позволят сохранить динамику сцены.

<center>***</center>

Общие правила использования заместителей разобрали – обратимся теперь к конкретике. <b>Так как же назвать своего героя?</b>

Первый, самый очевидный способ – <b>по имени</b> (варианты: имя-фамилия, имя-отчество, просто фамилия, кличка и т.п.).

Казалось бы, чего проще. Но и при этом варианте встречаются подводные камни, которые портят качество работы.

Камень первый. Несоответствие имени героя реалиям, в которых он живет. При столкновении с этим камнем получаем класс обычной российской школы, в котором учатся Джек, Джилл, Сандра, Ричард, Гарри… Сюда же отнесем несоответствие имени героя его национальности. Викинг по имени Али аль-Абдул ибн Оглы? Простой французcкий парень Хо Сы Дзи? Все возможно, но тогда вам придется долго описывать биографии и родословные этих героев, чтобы обосновать их имена.

Камень второй. Слишком длинные, вычурные, неудобопроизносимые, незапоминающиеся имена. Они имеют право на жизнь. Полное имя Лёна из «Белорского цикла» Ольги Громыко было Арр’акктур тор Ордвист Ш’эонэлл, – однако, к счастью для читателя, использовалось оно весьма редко. Будьте как Ольга Громыко: если уж придумываете вычурное имя герою – придумайте к имени короткий благозвучный вариант для повседневного обихода.

Иначе вполне возможен камень третий: имя героя меняется на протяжении повествования. Арр’акктур, Ар-Актур, Ар’артур… Если при написании сложного имени вы не пользуетесь копипастом или автозаменой – такие вариации вполне возможны.

Камень четвертый – несоответствие имени героя ему самому – полу, возрасту, статусу и т.д. Девушка Джек? Парень Розалия? Возможно – но опять же, обоснуй. Того, что имя вам нравится, а персонаж, хоть убей, выходит неподходящего для имени пола, для обоснуя недостаточно.
Сюда же отнесем случаи, когда директора завода называют Степкой, Васькой, Сашкой и т.д., а трехлетнего карапуза именуют Василием Петровичем.

Второй способ назвать героя – заменить его имя на<b> местоимение</b>. Местоимения так и называются потому, что используются вместо имени. Логично. Но и тут не без подводных камней.

Камень первый: засилие местоимений. Когда на страницу текста ни разу не встречается ни одно имя, а только бесконечные «он» – «она» – «они» – это сбивает с толку, утомляет и раздражает читателя.

Камень второй: отсутствие в предыдущем предложении замещаемого слова. Например: «С деревьев осыпалась золотая листва. Она сидела на скамейке». Не листва ведь сидела. В предыдущем предложении нет слова, которое заменило собой местоимение.

Ремарка: Подобное построение фраз возможно, но очень редко, в высоко-поэтическом стиле, когда автор ради достижения определенных целей вообще не называет героиню по имени, а обозначает ее только как Она. Но это скорее жанр эксперимент, и те, кто умеет его грамотно использовать, в прочтении этой статьи не нуждаются.

С листвой и другими собирательными существительными возможен и третий камень: несоответствие местоимения замещаемому слову. «Листва кружилась в воздухе. Они были золотыми, красными, бордовыми…» Мысль автора понятна: листва состоит из листьев, а листья были каких-то цветов. Но грамматически конструкция неверна.

Четвертый камень – противоположность второму: в предыдущем предложении слишком много слов, которые могут быть заменены местоимением. «Ваза стояла на полке в центре комнаты. Она была пуста». Что было пустым: ваза, полка, комната?

Отдельного внимания заслуживает указательное местоимение «<i>тот</i>». Оно выступает как синоним местоимения «он», и любители написать текст «покрасивше и посложнее» часто его используют, причем используют неверно. Например. «Джек вышел на улицу. Тот подошел к почтовому ящику проверить, не пришло ли письмо». «Тот» выделяет героя из числа ему подобных, а в данном случае в этом необходимости нет. Поэтому употребляем более нейтральное «он». В других случаях употребление местоимения «тот», наоборот, необходимо: «Антон сказал Петру, что он лучший автор на фикбуке». Лучший автор кто – Антон или Петр? Строение фразы не дает на этот вопрос четкого ответа, в итоге имеем двусмысленность, которая исчезает, если «он» заменить на «тот»: «Антон сказал Петру, что <i>тот</i> – лучший автор на фикбуке». (Если нужно выразить, что Антон себя считает лучшим автором, можно использовать уточнение: «Антон сказал Петру, что он, Антон, лучший автор на фикбуке». Или же и вовсе использовать другую конструкцию, например, местоимение «себя»: «Антон сказал Петру, что считает себя лучшим автором на фикбуке»).

Способ третий – <b>особенности внешности</b> героя. Да-да, здесь нам встретятся всевозможные блондинки, горбуны, богатыри, карлики, зеленоглазые, фиолетововолосые и т.д. Относитесь к ним бережно и помните правила, что мы обсуждали в начале.

Способ четвертый – <b>пол, возраст, раса, национальность,</b> принадлежность героя к определенному классу существ. Француз, ангел, оборотень, вампир, эльф, азиат, китаец, человек, девушка, мальчишка, парень, старуха…

Способ пятый – <b>профессия, статус или ранг</b> героя. Плотник, горшечных дел мастер, король, архимаг, полководец, шаман, знахарка, следователь, предводитель, повстанец… Заметьте, что, например, короля можно назвать еще суверен, Его Величество, правитель, монарх и т.д.

Способ шестой — <b>родственные связи</b> героя. Сын жреца, жена брата, названая сестра принца, племянник чародея…

Способ седьмой, – мой любимый, – <b>ситуационный</b>. То есть именование героя зависит от ситуации, в которой он находится. Для передачи авторской речи в диалогах, например, очень удобно слово «собеседник» (разумеется, когда героев не больше двух).

«– Нужно что-то делать! – воскликнула Сандра.

Ее собеседник лишь безнадежно покачал головой».

(Помним правило денег и стульев: мы уже рассказали читателю, с кем беседует Сандра, создали контекст).

Для сцен-хождений удобно слово «спутник»: «Петр путешествовал с гномами по Средиземью. Ему хотелось идти быстрее, но <i>его спутники</i>, как назло, задерживали движение».

В сцене, где один из героев болен, а другой здоров – больного можно так и называть.

Словом, седьмой пункт дает бесконечный простор воображению: сколько ситуаций, столько и наименований (разумеется, с учетом всех правил, о которых шла речь выше).

Как видим, заместительных синонимов много. Все они помогают делать нашу речь разнообразней и выразительней, повышают качество написанных нами текстов и позволяют показать наших героев с разных сторон.

Закончить хочу замечаниями о том, что все написанное, разумеется, является личным мнением автора статьи, основанным на его писательском опыте. Описанные правила и примеры, возможно, не исчерпывают тему контекстуальных синонимов – но автор ставил перед собой задачу лишь резюмировать свой опыт чтения и написания текстов и не претендует на звание истины в последней инстанции ни по этому вопросу, ни по каким-либо другим. Если мои размышления оказались для вас полезными, я рад. Если все это вам и так было известно – рад вдвойне: хороших авторов должно быть много.

Вдохновения и творческих успехов всем, кто прочитал!

В поисках мистического триллера для просмотра, я наткнулась на фильм (ну или точнее, мини-сериал) под названием «Тайна Крикли-холла». Пробежалась глазами по синопсису — ага, очередная семья с грустным прошлым в доме с ужасным прошлым.. и призраками — на фон пойдёт! И вот уже было решила нажать кнопку плей, однако, как это нередко бывает, зацепилась за комменты. И там, значится, пишет кто-то мол фильм по книге снят, а книга эта прям жуткая. Что ж, согласитесь, хорошие книги-хорроры попадаются редко, поэтому было решено забить на фильм и сначала ознакомиться с первоисточником.

«Тайна Крикли-холла» — мистический хоррор, написанный Джеймсом Гербертом. И как оказалось, роман примечателен тем, что не смотря на опыт и популярность автора, довольно классическую структуру и следование азам создания истории — он производит впечатление работы аматора.

Знай я об этом ранее, то выделила бы побольше цитат для материала) Однако, надеюсь, приведённых примеров будет достаточно для того, чтобы показать почему же у меня сложилось такое впечатление.

В тексте могут быть незначительные спойлеры, но они некритичные. Да и на самом деле, сюжет читается практически с первых глав, так что можете не бояться.

Неуместные заместительные синонимы

Один из первых моментов, который бросился в глаза. Заместительными синонимами называют слова, которыми в тексте заменяют имена героев и личные местоимения. Т.е. вместо того, чтобы называть персонажей по имени или «он/она», обращаются к другим их характеристикам: полу, профессии, конституции, цвету волос и пр. Ну знаете, все вот эти истории, где «брюнет посмотрел в окно», «учительница легла в кровать и уснула беспокойным сном» и пр.

Делается это чаще всего для того, чтобы якобы избежать тавтологии, но есть нюанс, как говорится. Заместительные синонимы нужно использовать довольно аккуратно, потому как избыток их или просто неуместность выглядит немного (а порой и «много») глупо, а в худшем случае вообще путает читателя.

Так вот, «Тайна Крикли-холла» как раз иллюстрирует то, как работать с заместительными синонимами не нужно. Например, один из главных героев истории по профессии инженер, и автор нередко любит упоминать об этом. Всё бы ничего, но в большинстве случаев это происходит максимально не к месту.

Контекст: герои в подвале переводят дух после мортал комбата «со злом», да ещё и встречи с потусторонними силами в довесок. Ну вот каким боком тут нужна эта характеристика? Ещё и дважды. На самом деле, вот это «с инженером» можно было вообще упустить, избежав таким образом небольшой неразберихи с тем, в чьих же глазах светилась (о господи) нежность и благоговение, однако это уже такое, на любителя.

И вот подобных моментов в книге немало. Здесь же в одном или смежных абзацах будут ситуации типа «парень, юноша, молодой человек, брюнет, ученик, мальчик» просто для того, чтобы якобы не повторяться. Очень часто такое в фанфиках встречала в своё время) Аж флешбекнуло/всплакнуло.

«Смысловые тавтологии»

Думаю, для этого явления есть какое-то профессиональное название, но я его не знаю) Смысл в том, что частенько автор будто описывает происходящее дважды, просто используя разные слова или внося уточнения туда, где не нужно было. Мини-пример:

Хрупкое и ломкое — это настолько близкие синонимы, что употреблять их вот так некорректно. Но автор использует так не только отдельные слова, но целые предложения/абзацы:

Упустим то, что герой посмотрел в сторону, а увидел впереди (характеристики разных сфер — пространства и времени, но будучи так близко друг к другу, воспринимаются как смежные и вносят диссонанс). Из первого предложения было абсолютно понятно, что тучи — большие (а значит в них по определению, кхем, много воды) и это плохо, потому что «впереди ждет ещё худшее», что к слову, указывает и на то, что герою нужно будет с этим столкнуться. Но автор на этом решил не останавливаться и повторить ту же информацию ещё раз, но другими словами. Т.е. дело даже не описаниях и добавлении деталей, а именно в повторении одного и того же смысла. Такая ситуация в «Тайне Крикли-холла» тоже не редкость.

Повествование через воспоминания и неуместные диалоги

Одна из тех вещей, которые заставляли меня откровенно смеяться. Речь о том, что автор, очевидно желая раскрыть историю от начала до конца, оставив как можно меньше незакрытых вопросов, начинает пихать вот эти вот раскрытия настолько прямолинейно и незамысловато, что это производит плохое впечатление.

К слову, «закрыть вопросики» (ха) — вполне хорошее стремление, и его не хватает многим книгам, авторы которых оставляют «открытый финал» не потому, что это добавит истории изюминки и пищи для размышлений читателям, а просто потому что впадло продумывать. Но когда все объяснения подаются, что называется, в лоб, в большинстве случаев даже не оставляя возможности догадываться — это скучно и, порой, реально смешно.

Например, в какой-то момент, события, происходящие в прошлом, начинают раскрывать через воспоминания одного из участников. Вроде звучит неплохо, но вот как это происходит в тексте:

При чём, автор порой теряет тот момент, что вспоминающий не может знать о чём думают другие люди или описывать другие недоступные ему вещи. Но, в потом таки вспомнив об этом, он — что бы вы подумали — добавляет ещё одного человека к этому карнавалу воспоминаний. И не просто человека, а экстрасенса, чтобы уж наверняка можно было говорить всё и за всех. И вот пока плохой парень рассказывает свою биографию гг-шкам, экстрасенс валяется лицом в грязи неподалёку и ловит приходы из флешбеков, дополняя историю.

Забавно ещё то, что автор, кажется, сам иронизирует над своей манерой повествования, потому что не в меру говорящий злодей в какой-то момент вопрошает главную героиню: «Ты не устала от моих воспоминаний, Эва?!»

Также прямолинейно-внезапно рассказывают и о прошлом главных героев. Хотя ладно, сначала идёт пару затравок из чего-то типа «после ТОГО САМОГО случая», «он не думал об этого с ТОГО САМОГО момента», а потом просто цельной главой выкладывают все подробности.

Всё остальное

Главные герои здесь несколько картонные и, как нередко бывает, ведут себя странно. В книге немало нелогичностей и непоняток, которые, к сожалению, бросаются в глаза, но, честно говоря, они довольно забавные. Чтение мне, в данном случае, немного напомнило просмотр ужастиков в компании, когда даже плохой фильм превращается в весёлый. Да и вообще, когда чем хуже, тем веселее. А «Тайна Крикли-холла» не раз заставила меня улыбнуться или даже засмеяться, хотя подозреваю, это не тот эффект, который должен производить хоррор)

Тем не менее, есть в книге несколько и интересностей, и необычных моментов, и нетипичных реакций, однако эти крохи мёда лишь тонким слоем покрывают массу дёгтя и назвать их причиной прочесть книгу ну никак нельзя. Не смотря на это, судя по популярности автора — людям заходит, и для меня это пример того, как классическая структура повествования и приёмы драматургии сами по себе делают историю, даже плохо написанную, вполне себе читабельной и более того — популярной.

А вот что действительно, как по мне, может послужить причиной ознакомиться с данным произведением — это практика «редакторского взгляда», потому что редактуры «Тайне Крикли-холла» даже для непрофессионального глаза — необходимо немало.

Напоследок, хочу отметить, что если бы не этот «аматорский колорит», «Тайна Крикли-Холла» стала бы одной из тех немногих книг, которые я не дочитала до конца, наряду с «Крампусом» Брома и «Книгами Крови» Баркера (последняя, к слову, была дропнута буквально в самом начале, на столько плохой она мне показалась). И мне любопытно узнать, были ли у вас художественные книги, которые вы закрывали практически сразу после нескольких страниц? Или такие, которые по «составу» похожи на «Тайну Крикли-Холла»?

P.S.: Фильм досмотреть не смогла.